или послание от стариков.- Под стариками я подразумевал тех, кто жил здесь в древности.

- Как еще один укол в палец? - Вопрос был задан моим голосом, но не мной. Я огляделся в диком недоумении и увидел ее. Она стояла среди деревьев на краю моего поля зрения. Она была просто еще одной тенью среди теней. Однако я знал, что это она.

- Инана! - Я назвал ее по имени, и она засмеялась – звонко, как колокольчик, и сладко, как соловей. Затем она заговорила снова, но на этот раз своим невыразимо прекрасным голосом.

‘Если ты не видишь, куда смотришь, то смотри туда, где никогда не увидишь.- Она снова засмеялась и исчезла. Я вскочил на ноги и протянул к ней обе руки, но она уже исчезла.

Я знал, что бежать и звать ее бесполезно. Я делал это уже много раз. Я снова опустился на то место, где только что сидел. Я чувствовал себя обделенным.

Потом я почувствовал, как что-то резко укололо меня. Я потянулся назад, между голыми ягодицами. В мою тайную плоть впилось что-то твердое и острое, как акулий зуб. Я взял его между пальцами и вытащил, морщась от острой боли.

Осторожно держа его, я поднес его к глазам и уставился на него. Я почувствовал, как мое сердце подпрыгнуло, а кровь закипела в жилах. Я потянулся через плечо и нашел кожаную сумку, в которую положил идеальную керамическую рыбью плитку, подаренную мне Ганордом.

Я положил неповрежденную плитку на ладонь, а затем положил острый осколок, который извлек из-под себя, между ягодицами. Фрагмент был идентичен углу всей плитки.

Однако в том месте, где она была сломана, острие было острым, как игла, и мокрым от крови с моей задней части. На другом конце она расширялась, превращаясь в голову золотой рыбки, которую я так хорошо знал.

Я положил фрагмент поверх первоначальной целой плитки, и они идеально слились. Они были отлиты по той же самой форме, возможно, тысячу лет назад.

Я видел в этом признак того, что старики были здесь до меня и были здесь снова. Я знал, что они пытаются сказать мне что-то важное. Я взял плитку в одну руку, а осколок в другую и сосредоточил все свое внимание на них. Некоторое время ничего не менялось, а затем постепенно четыре точки на фоне всей плитки стали более интенсивными и, казалось, светились, как крошечные звезды.

- Четыре! - Я прошептал число вслух. Я знал, что близок к разгадке. - Четыре, а не один или два ... - я осекся, поняв, что это значит. - Они напоминают мне, что есть четыре острова, а не один. Если решение не находится на первом острове, я должен искать его на трех других!’

Я сунул всю плитку и осколок обратно в кожаный мешок, а затем вскочил на ноги и направился к западной стороне крошечного острова. Оттуда я глядел через реку на три других острова и башни крепости Абу-Наскос. Почти сразу же я нырнул в густой подлесок. Два вражеских сторожевых судна кружили над островом, ближайшим к моему. У них было по две пары весел с каждой стороны и по паре человек на каждом весле. На мачтах их лодок не было парусов, но на перекрестках стояла пара лучников. У них были наготове стрелы, и они осматривали подлесок второго острова. Пока я смотрел, ближайший сторожевой корабль изменил курс и направился прямо ко мне. Я отполз в сторону и, как только меня заслонила растительность, вскочил на ноги, побежал на противоположную сторону острова и нырнул с отвесной скалы. Как только я вынырнул, то сразу же направился к лагерю Гуротаса. Казалось, враги знали, что я здесь, и искали меня, но я не был уверен. Возможно, это просто совпадение.

Это было легкое плавание, и я использовал это время, чтобы пересмотреть то, что я видел и узнал, пока был на первом острове. Были две важные вещи, к которым мой ум постоянно возвращался. Во-первых, необычная форма острова. Вторым был осколок зеленой керамики, который вонзился мне в ягодицы и который был точно таким же, как та часть плитки, которую Ганорд дал мне перед тем, как снова исчезнуть на юге.

Я продолжал прокручивать в уме эти две аномалии, пока плыл. Я был уже на полпути к восточному берегу и лагерю Гуротаса, когда мне в голову пришла первая возможность, вернее сказать, первая невероятность. Это было так странно, что я выкрикнул эти слова вслух. - Мог ли остров быть построен древним человеком по какому-то замыслу, а не по произволу случайной природы?’

От волнения я проглотил полный рот нильской воды, и мне пришлось остановиться в воде, чтобы откашляться. К тому времени я уже был готов к своей второй невероятности: "А если это так, то строил ли древний человек и остальные три острова по тому же плану? И если да, то почему он сделал такую нелепую вещь?’

Я поплыл дальше, все еще обдумывая свою третью невероятность. И снова Ганорд дал мне ответ. ‘Может быть, потому, что он хотел переправиться через реку быстро и тайно, словно с помощью колдовства?- Я перестал грести и поплыл по воде, осознав всю чудовищность своего предположения. Я обдумывал возможность того, что древний человек мог спуститься под воды Нила, а не перебраться через них на лодке или по мосту. Я склонен к странным представлениям, подобным этим. Я даже рассматривал возможность того, что человек может летать. Признаюсь, я отверг эту фантазию, неохотно признав, что у него не получится вырастить крылья. Однако я знал, что могу нырнуть на дно реки. Я продемонстрировал эту способность в течение последнего часа. Но даже мой разум отказывался переправляться с одного берега Нила на другой за один глоток воздуха. Расстояние составляло почти полторы лиги. Конечно, невозможно точно измерить расстояние над водой, или скорость корабля, или, если уж на то пошло, скорость плывущего человека. Я все еще обдумывал возможные варианты, когда добрался до восточного берега реки чуть ниже по течению от лагеря Гуротаса.

Я был по пояс в воде и брел к берегу, когда меня околдовал мелодичный голос Серрены, зовущей меня по имени: "Тата, разве ты не знаешь, что в этой части реки водятся крокодилы и люди, которые еще опаснее?’ Как всегда, она знала, когда я