обычая» без всяких перемен. Если послы желают быть при таких условиях на приеме, пусть назначат день; в противном же случае, если они «похотят быть по своему желанию», цесарь может отпустить их домой и без аудиенции. Послы вновь выразили протест: «цесарское величество чинит в церемонии поведение не против древнего обыкновения», они донесут об этом царю, и в ответ будут приняты подобные же ограничения для цесарских послов и посланников при московском дворе, где до сих пор послам цесаря оказывалось «почитание паче иных христианских государей послов». При этом послы припомнили и поставили на вид приставу оказанные посольству цесарским правительством признаки невнимания: как при въезде в цесарские владения на границе они не были встречены и «ехали многое время государством цесарского величества без пристава и без кормов», как на подхожем стане в Штокерау они были задержаны многие дни без дела; как, наконец, в приеме их в Вене оказывается им многая напрасная задержка. Они, послы, домогаются не какого-либо нововведения, а только исполнения обычаев, о которых записано в прежних статейных списках; об этом они просят вновь доложить цесарю и тогда готовы быть у него на приезде хоть завтра; если же цесарь их желаний исполнить не изволит, тогда они посоветуются и окончательный ответ дадут 16 июля. Но Кёнигсакер решительно отказался вновь докладывать цесарю, сказав, что сделать этого не смеет, так как решение цесаря — окончательное. Он может доложить цесарю только о сроке аудиенции, если послы на нее согласятся, и будет ждать их ответа до 16 июля[526]. По свидетельству «Ceremonial-Protocolle», послы 12 июля соглашались на уступки в двух пунктах: готовы были идти через палаты без шапок и довольствовались присылкой только 48 венских бюргеров для переноски подарков вместо 80, которых требовали ранее; но остались непреклонны в требованиях, чтобы при входе их в аудиенц-залу обер-камергер представил их находящемуся уже там императору с громогласным провозглашением царского титула, по крайней мере малого, и чтобы царские дары не класть на ковер к ногам цесаря. Все уговоры Кёнигсакера остались тщетными[527].

На среду 13 июля была назначена отложенная поездка Петра в Венецию. Однако накануне венецианский посол получил уведомление от послов, что поездка вновь откладывается на субботу 16 июля. 13-го в Венецию были отпущены четверо волонтеров во главе с доктором П. В. Посниковым; с ними же отправился и царский повар Осип Зюзин[528]. Петр провел этот день иным образом и вновь присутствовал на католическом богослужении в Вене в церкви иезуитов и после мессы обедал с ними. «Царь московский, — доносил в Рим нунций, — узнав, что в среду утром должна быть отслужена [месса] кардиналом Колоницем (примасом Венгрии) в церкви отцов иезуитов в доме их коллегии (casa professa) во исполнение завещания, сделанного блаженной памяти императрицей Элеонорой (матерью Леопольда), высказал большое желание быть на богослужении, и, когда это было сообщено его цесарскому величеству, для царя была приготовлена трибуна, где присутствует его величество на богослужениях, когда отправляется в эту церковь. С величайшим вниманием царь выслушал мессу его преосвященства, и говорят, что по внешнему поведению не отличался от присутствовавших католиков; затем имел удовольствие беседовать с господином кардиналом Колоницем, который пошел к нему на трибуну, и царь через переводчика поблагодарил его за служение, совершенное в его присутствии, и выразил удовольствие, что присутствовал. И г. кардинал сказал царю, что, зная его добрые намерения — разбить турок на море, молит Бога об удаче его предприятий и чтобы он дал ему хорошо разуметь, что необходимо для его спасения, что принято было царем довольно благосклонно». Кардинал Колониц из графской протестантской семьи (р. 1631), обращенный иезуитами в католицизм и с тех пор ревностный католик, в молодости прошел боевую карьеру.

19 лет посвященный в мальтийские рыцари, он участвовал в битве с турками при Дарданеллах. Затем он вступил на службу при императорском дворе, где был сделан камергером. Приняв духовный сан, он с 1695 г. стал архиепископом Гранским, примасом Венгрии, не покидая, однако, двора. С императором Леопольдом он находился в долговременной и тесной дружбе, пятидесятилетие которой он отпраздновал в 1702 г. Пользуясь близостью к императору, он принимал большое участие в государственных делах. Во время осады Вены турками, в 1683 г., он приобрел большую славу тем ободрением, которое он вносил в гарнизон, мужественно побуждая его сопротивляться, и своими щедрыми пожертвованиями на раненых и бедных. Старый воитель против турок, он должен был с особенной искренностью высказывать в беседе 13 июля пожелание победы над ними[529]. «Когда эта беседа была окончена, — продолжает нунций, — царь перешел в рефекторию отцов иезуитов и там обедал, занимая место за столом между о. Пропозитом и о. Вольфом и соблюдая во всем остальном, что соблюдал император, когда отправлялся туда обедать по случаю праздника. Он предупредительно распорядился, чтобы было изготовлено скромное и постное, так, чтобы кавалеры цесарского двора, которые ему служат, и другие низшие лица могли соблюдать канун св. Иоакима (la vigilia di S. Giacomo), приходившийся на этот день, сам же ел мясо. Быстро кончив обед, он отправился в Пресбург посмотреть приготовления флота, который должен был вскоре отправиться»[530]. Свидетельство о посещении иезуитского коллегиума сохранилось и в «Расходной книге» посольства: «Июля в 13 д. взято ко второму великому послу на роздачу милостыни, как ездили они в язувицкой кляштор, имянуемой дом профессорской, 6 золотых»[531].

В поездке в Пресбург, предпринятой 13 июля прямо из дома иезуитов, сопровождал Петра знакомый уже нам иезуит Вольф[532]. Туда совершали путь водой, а оттуда на почтовых, и Вольф, судя по его словам, был единственным спутником и собеседником царя, захватившего с собой только двоих из свиты, людей низшего ранга[533]. Разговор зашел о предмете, наиболее интересовавшем Вольфа, — о соединении церквей. «Когда я, — вспоминал впоследствии, в 1703 г., Вольф, — на этом пути в Пресбург заговорил с ним подробнее о католической вере и о соединении, добрый государь ответил, что с его стороны не будет никакого затруднения, но что его духовенство будет ему кричать: „распни его“»[534].

Царь вообще выказывал благосклоннейшее отношение к Вольфу, о чем последний подробно и не без похвальбы распространяется в том же письме. Оказывается, что трое послов, которых царь не взял с собой 13 июля в Пресбург, всячески пытались отсоветовать это путешествие, чтобы царь не оставался в пути наедине с иезуитом, на что Петр будто бы ответил, что этому иезуиту он во всем верит («se huic Jesuitae omnia fidere»), как рассказывал Вольфу впоследствии