Тициан сожалел об оставленной в Риме «Данае» и вскоре написал другую картину, заменив Купидона в ногах обнаженной Данаи безобразной старухой, которая, подняв обеими руками свой передник, собирает в него сыплющийся с неба дождь золотых монет (Санкт-Петербург, Эрмитаж). Картина пользовалась небывалым спросом, и со временем появились еще три ее реплики. Там же был написан и портрет Лавинии (Неаполь, музей Каподимонте).

В середине сентября пришлось возвращаться в город, где его заждались заказчики и имперский посол дон Мендоса. Через него в Германию был отправлен портрет покойной супруги Карла V. В письме от 5 октября 1546 года говорится: «Ваше Императорское Величество! Я передал послу дону Диего де Мендосе портрет Ее Светлости императрицы, в который вложил все свое старание. Мне бы хотелось доставить его самому, если бы не дальняя дорога и не мой возраст. Прошу Ваше Величество дать мне знать о недостатках или слабости картины и вернуть оную, дабы я внес исправление. Умоляю Ваше Величество не дозволять никому прикладывать к ней руку, кроме меня…»

В ответ на просьбу художника Карл V заявил: «Ко всему, к чему руку приложил Тициан, не должен быть допущен никто другой». Хотя портрет писался с работы одного испанского художника, Тициан, вероятно, сумел придать сходство и жизненное правдоподобие образу Изабеллы Португальской (Мадрид, Прадо), умершей, как и его незабвенная Чечилия, при родах очередного ребенка в замке Алькасар в Толедо. В одном из писем Карлу Аретино писал, что «дыханием красок художник воскресил красавицу императрицу».

Будучи непревзойденным мастером придворного портрета, Тициан изобразил императрицу Изабеллу в богато расшитом одеянии, сидящей с книгой в руке перед раскрытым окном с синеющими вдали горами. На картине, выполненной с удивительной тонкостью, все, казалось бы, безупречно — лицо, поза, платье и украшения. Однако мастерство живописца и его внимание к деталям заглушили тепло дышащей плоти.

Вскоре последовало приглашение Карла V прибыть в Аугсбург, вызвавшее переполох среди друзей художника. Аретино принялся рисовать радужные картины. Ведь Аугсбург — это один из богатейших имперских городов с его самыми влиятельными в мире банками Фуггера, Вельзера, Баумгартнера, которые финансируют военные походы императора. После победы над объединенными силами немецких князей-лютеран в битве под Мюльбергом 24 апреля 1547 года и пленения их предводителя Иоганна Фридриха, герцога Саксонского, он утвердил свое господство над всеми землями, входящими в состав Священной Римской империи. Прибыв в Аугсбург на ассамблею имперского сословного представительства — рейхстага или сейма, — на которую съехались избранные представители немецких земель, Карл пожелал, чтобы лучший художник Европы запечатлел на холсте его военный и политический триумф.

Из Рима пришло известие о смерти Себастьяно Дель Пьомбо, с которым Тициан, спешно покидая Вечный город, не успел как следует попрощаться. Стало быть, освободилась должность хранителя папской печати. Чтобы не упустить случай, дружески настроенный к мастеру нунций Делла Каза поспешил обратиться с письмом к всесильному кардиналу Алессандро Фарнезе с предложением назначить на освободившееся место Тициана. Ответа не последовало. А вскоре стало известно, что в Ватикане предпочли видеть в этой должности скульптора Гульельмо Делла Порта, работавшего на семейство Фарнезе. Удивляться не приходится — видать, Тициан крепко насолил клану своей картиной «Павел III с внуками», и дверь для него в папский дворец окончательно захлопнулась. Возможность получения места для Помпонио в аббатстве Сан-Пьетро ин Колле стала еще более проблематичной. Он долго еще будет носиться с этой идеей, обращаясь за содействием то к Карлу V и его сановникам, то к трем папским внукам, но все будет тщетно. Со смертью Павла III в 1549 году умрет и последняя надежда на получение выгодной должности каноника в аббатстве.

Осень в тот год выдалась на славу, и Тициан испытывал прилив творческих сил. Несмотря на настойчивые напоминания дона Мендосы, он медлил с отъездом, всякий раз отговариваясь тем, что должен закончить Венеру, давно уже обещанную императору. А тут еще хлопоты, связанные с женитьбой сына Орацио. В семейной хронике нет никаких сведений о новобрачной, отмечено лишь, что сама свадьба была отпразднована на Бири с размахом и на нее прибыла многочисленная родня из Пьеве ди Кадоре.

Но об истинной причине переноса отъезда догадывались лишь Аретино с Сансовино, видя, как их старший друг, забыв о возрасте, увлеченно работал над новой картиной, в композицию которой был включен и недавно приобретенный им большой орган. Образ возлежащей Венеры был полон откровенной эротики, и поэтому немудрено, что со временем на свет появилось дитя, нареченное при крещении Эмилией. Все держалось под строжайшим секретом, равно как и личность матери ребенка, послужившей моделью при написании Венеры. Об этом не ведал никто, даже всевидящая и всезнающая Орса. Тайна раскрылась только лет через двадцать, когда незаконнорожденную Эмилию выдали замуж, и впервые было названо имя ее великого отца.

С собой в Германию Тициан взял знающего языки бывшего ученика, фламандца Сустриса, Орацио, Чезаре Вечеллио и двух родственников-нотариусов из Пьеве ди Кадоре. В поездку были упакованы картины «Венера» и «Ессе Нomo», выполненная на грифельной доске. Посол Мендоса предоставил в их распоряжение двух офицеров сопровождения. Выехали после рождественских праздников. Сильную пургу в горах были вынуждены переждать в Тренто, где стали гостями молодого кардинала Кристофоро Мадруццо, игравшего видную роль в работе Тридентского собора. Ему было вручено рекомендательное письмо посла, где его податель назван «великим человеком христианского мира». Но высокообразованный Мадруццо и так прекрасно знал имя и творчество Тициана. Позднее при очередном проезде через Тренто художником будет написан великолепный портрет кардинала в полный рост (Сан-Паулу, Музей искусств).

Переход через заснеженные перевалы в Альпах прошел благополучно, несмотря на обильный снегопад и шквалистый ветер. В начале февраля 1548 года Тициан прибыл в Аугсбург, где шумные празднества по случаю победы были в самом разгаре. Он разместился со спутниками в просторном дворце банкира Фуггера перед ратушей, в котором пребывал сам император со свитой.

Первый визит Тициан нанес венецианскому послу Альвизе Мочениго. Опытный дипломат не стал докучать гостю политическими тонкостями, понимая, что вряд ли они могут интересовать художника. Зато подробно рассказал ему о людях, с которыми придется встречаться. В Аугсбурге собрались на торжества все коронованные Габсбурги. Здесь младший брат императора Фердинанд Австрийский с семьей и его вдовая сестра Мария Венгерская. Детство у братьев и сестры не было радостным и беззаботным — их отец Филипп Красивый умер молодым, а его безутешная вдова королева Хуана, прозванная в народе за свои странности Безумной, всюду возила за собой по королевским резиденциям гроб с телом мужа, устраивая всякий раз его отпевание. Дети росли в этой мрачной атмосфере, но мать постаралась дать им хорошее образование, пригласив лучших наставников. Посол посоветовал поближе познакомиться с имперским канцлером Николасом Перрено де Гранвелой и его сыном, епископом Арраса и статс-секретарем Антонио Гранвелой, которые пользуются влиянием при дворе. Впрочем, император, выслушивая мнение советников, как правило, поступает по-своему.