—Давай.

По коридору они дошли до лестницы, теперь все им казалось подозрительным.

—Бесполезно куда-то идти. Похоже, везде уши,— передернул плечами Эдвард,— Говори, что ты хотел.

—У меня ночью билет на Москву, там на Мюнхен и в Лондон,— Роберт старался не смотреть на отца, затаив на него обиду.— Я вернусь, как только улажу дела. Прошу тебя, не трогай Джулию.

—Мне нужно было отвлечь ее!— вздохнул Эдвард и положил руку сыну на плечо.— Но, похоже, я только сильнее на нее запал, говоря твоим языком. Она для тебя кукла, причем ты ломаешь — я чиню и, волею случая, нарушил правила игры. Сегодня мы оказались с Джулией на той грани, что если бы не ее здоровье, то ты нас и сейчас застал бы в постели. Однако я не хочу ссориться ни с тобой, ни с Джулией. Обещаю, что сам не буду форсировать события. Дадим ей право выбора.

—По рукам, но только потому, что сегодня я понял, как она любит меня,— Роберт впервые улыбнулся за день.— А я не ожидал от тебя такой прыти.

—Ты про окно?

—Про у окна,— злость, скрипя зубами, покинула его сердце.— Черт побери! Я даже должен поблагодарить тебя за это.

—А мне, видимо, стоит ответить, что всегда буду рад помочь?— улыбнулся Эдвард.

—Я пойду к ней.

—Иди, посиди. Но разбудить поцелуями тебе ее все равно не удастся. Я ей завтра передам, что ты заходил,— пожал плечами Эдвард и почесал затылок.— Чертов прогресс, везде камер понатыкали. Ну Виктор, ну сукин сын!

—Этот сукин сын просил тебя зайти.

От аромата горячего ржаного хлеба, смешавшегося с уже знакомыми, бодрящими нотами бергамота, щекотало в носу. «Судя по звяканью посуды кто-то накрывает на стол. И этот кто-то судя по запаху бергамота не Роберт,— вздохнула она и, не открывая глаз, неожиданно осознала, что лежит в пижаме под одеялом.— Странно, последнее, что я помню, Эдвард сказал, что нужно сделать уколы антибиотика и противовоспалительного. И что? Очередной провал в памяти или этот докторишка опять меня обездвижил. Что сейчас: утро, день, вечер? В последнее время я сплю сутками. Но это полбеды. Я не я из-за этих проклятых прокачек по вене. Так однажды очнусь беременной на Карибах, и привет».

—Знаю, что ты проснулась,— обронил Эдвард по-английски.

—Доброе утро,— Юля неохотно открыла глаза и взглянула на часы на стене, но их там не было. Она напрягла память, вспоминая английские слова.— А где часы? Сколько времени?

—Часы сломались,— уклончиво ответил Эдвард. Сегодня он пришел к ней в голубой рубашке, с закатанными в три четверти рукавами, и синих джинсах. Юля невольно залюбовалась его статью.— Времени — десять утра. Вставай, умывайся, завтракай.

Она немного помялась, но наступила себе на горло и спросила беззаботным тоном:

—Где Роберт?

Юля, прогоняя "утренние вертолеты" из головы, села в кровати и потянулась за халатом. Эдвард шагнул к ней и помог встать.

—Думаю, скоро приземлится в Лондоне.

—Он… Он так и не приходил?— Юля перешла на русский, земля поплыла у нее из-под ног.

—Ну почему?— Эдвард продолжал говорить на своем языке.— Вчера вечером провел около тебя пару часов.

Юля не увидела насмешки в его глазах. Взгляд пылал так же призывно, как и вчера. Неведомая сила притягивала и ее к нему. Казалось, что напряжение, повисшее в их общем поле, сейчас пробьет мощным разрядом молнии и швырнет в объятья друг друга. Она судорожно составляла в голове абракадабру из знакомых английских слов.

—И кто из вас вчера мне делать раздевать?

Эдвард не сдержался и прыснул от смеха, но продолжил урок английского.

—Пусть это останется для тебя загадкой.

—Эдвард?— отчего-то на сердце полегчало, и она слегка стукнула его кулаками в грудь.

Он цокнул языком и развел руками.

Юля фыркнула и продефилировала в ванную. Со вчерашнего дня здесь появились приятные мелочи: красивые полотенца, стаканчик с новой зубной щеткой и пастой, мыльница с душистым куском мыла, мандариновый гель, шампунь, бальзам, мягкая бумага и освежитель. Юля забралась в душ в томительных размышлениях: «Зачем он приходил? Просто попрощаться? Кто-то меня оговорил перед ним? Или испугался, что я теперь никогда не стану прежней?»

Юля выключила воду, шагнула к зеркалу и удивленно замерла. На запотевшем стекле проступила надпись:

«I'm sorry my beloved Princess[1]». Не веря своим глазам, Юля пальцами коснулась заветных слов, но тут же отдернула их, в испуге, что они исчезнут: «Мой мобильник!— схватилась она за сердце.— Вдруг Роберт мне звонил?». Она наскоро вытерлась, обмотала голову полотенцем и, запахнув халат, поспешила из ванной. Эдварда в палате не было, но Юля только обрадовалась этому. Она плюхнулась на колени, достала из-под кровати сумку и перетрясла платья, юбки, брюки, но так и не нашла своего телефона. Кроме одежды, обуви и косметички в отдельном пакетике лежали кошелек, драгоценности, ключи от машины, паспорт и права. «А когда я в последний раз видела трубку? В прошлой жизни в руках Сергея. И что делать теперь? Просить у мистера Фаррелла,— Юля надела спортивный костюм и представила воображаемый разговор: — Эдвард, можно я позвоню Роберту с твоего телефона? Зачем, Джулия, у тебя же есть я! Ты можешь обсудить все со мной». Она взяла с тумбочки щетку, в задумчивости расчесала волосы и уставилась на стол, накрытый на двоих: «Приятно, все-таки, что Эдвард такой внимательный».

В дверь постучали.

—Войдите,— встрепенулась она.

—Джулия,— Фаррелл-старший прошел к столу.— Садимся завтракать. Через час приедет Кирилл Иванович и полиция.

—Полиция!— фыркнула Юля.— Громко сказано.

—Да, кстати, выкажи к следователю уважение и не рычи на него, как тигр с тумбы.— Эдвард налил чай из термоса, положил на остывший тост кусочек сыра и поставил перед ней.— Разговаривай так, будто ты только что вернулась из монастыря или института благородных девиц.

—Попробую, хотя нервы ни к черту. Как ты думаешь…— Юля сделала несколько глотков чая и свернула на опасную дорожку.— Роберт вернется?

—К тебе?— резанул в лоб Эдвард.— Не знаю. Разбирайтесь сами.

Слова прозвучали как пощечина. Юля отвела глаза: «А что ты хотела? Чтобы Эдвард еще подсветил над вашей постелькой в безлунную ночь?»

—Я не нашла своего телефона…

—Роберт собирал твои вещи. Ничего не могу сказать по этому поводу.

Встреча с долговязым, лысоватым с бесцветным лицом следователем Нафанаилом Колышковым, оставила горький осадок в Юлиной душе. Он задавал неприятные, порой неожиданные вопросы. Сергей имел в запасе хорошего адвоката и, видимо, поставил себе целью растоптать достоинство без пяти минут миссис Фаррелл.

—Сколько вам платили за ночь работы в клубе?— впивался в нее клещом Нафанаил.