Вечно твой,

Макс

Хелен уже вернулась, когда Джози опустила письмо на колени и подняла глаза. Жаркие слезы текли по ее щекам.

– Он не попрощался, – оцепенело сказала она.

– О, дорогая, по-моему, он пытался попрощаться с тобой с самого начала.

И тут наконец Джози сжалась на стуле в комочек и зарыдала.

Джози стояла среди небольшой группы людей, собравшихся в Бристоле неподалеку от того места, где прошло детство Макса. Ее каблуки утопали в сырой траве, дыхание превращалось в облачко пара. Слезы жгли глаза, текли по лицу, но под холодным ветром быстро высыхали. Она вслушивалась в слова священника, говорившего о том, как его будет не хватать, как много он для всех значил и как трагически рано ушел из жизни.

Трагически рано. При этих словах у Джози перехватило дыхание, и Биа подхватила ее под руку слева, а Хелен придвинулась ближе справа, положив руку ей на плечо. Мемо не было – она хотела бы присутствовать, но по-прежнему лежала в больнице. Острая боль пронзила Джози насквозь. И ее тут быть не должно было. И его – лежащего в гробу и уходящего под землю, где никто его больше не увидит. Она не увидит больше его полуулыбки, не возьмет за руку, не положит голову ему на плечо. Это неправильно. Это несправедливо. Несправедливо, что он ушел из жизни, что его забрали у нее. Несправедливо, что он не рассказал ей об этом, что он с самого начала знал, что у них нет будущего. Она вздохнула медленно и глубоко, стараясь справиться с эмоциями. Неправильно злиться на него. Не в этот день.

Похороны закончились, люди стали расходиться, и Джози заметила Эрин. Эрин, которая, как выяснилось, не была девушкой Макса – по крайней мере, этот последний год. Ее голубые глаза покраснели от слез, лицо было бледное, губы – плотно сжаты, точно она сдерживала себя. Но Эрин улыбалась неуверенной, дрожащей улыбкой, направляясь к Джози, и той на мгновение захотелось повернуться и бежать прочь со всех ног. Потому что она не была уверена, что выдержит, что в состоянии разговаривать с теми, кто знал Макса, потому что тогда его уход станет окончательным и неоспоримым фактом.

Биа сильнее стиснула ее руку, но Джози тряхнула головой и прошептала:

– Я в порядке. Сейчас догоню тебя, хорошо?

Биа помедлила, а Хелен пробормотала:

– Ты уверена, дорогая?

А Эрин между тем подошла к ним вплотную, ее шикарные светлые волосы были стянуты сегодня в аккуратный узел.

Джози кивнула, и Биа с Хелен ушли без дальнейших разговоров. Джози была рада этому – момент принадлежал тем, кто знал Макса, по-настоящему знал его.

– Как ты? – тихо спросила Джози.

– Сама знаешь, – пожала плечами Эрин.

Они посмотрели друг на друга, и Джози покачала головой.

– Я пытаюсь подобрать правильные слова, но не могу.

– Не думаю, что такие слова существуют.

В глазах Эрин блестели слезы, и Джози чувствовала, что ее глаза тоже наполняются слезами. Обе отвернулись, и Джози подумалось, что Эрин, как и она, пытается взять себя в руки.

– Я так любила его, – выдохнула Эрин, глядя себе под ноги, где в мягкой земле увязали ее каблуки.

У Джози болезненно стиснуло горло.

– Я тоже.

Эрин кивнула, снова встретившись с ней взглядом.

– Знаю. Я видела это в Эдинбурге.

Джози помолчала.

– Я не хотела… Тогда я думала, что вы вместе.

– Я знаю, – снова сказала Эрин. – Это было не так, – добавила она. – Но сейчас, я полагаю, ты все поняла. Поэтому, говоря, что любила его, я просто имела в виду…

– Ты не должна ничего объяснять, – прошептала Джози. Она знала, каково Эрин. Если Эрин поняла, что чувствовала Джози по отношению к Максу, то и другое было правдой – они любили друг друга, и то, что романтическая любовь прошла, ничего не меняло.

– Но он не мешал тебе заблуждаться, – тихо произнесла Эрин. – Я понимала, что он делает, стараясь спрятаться за моей спиной. И пыталась заставить его сказать правду, но он… Думаю, он не отваживался. Потому что не знал, как это повлияет на твое отношение к нему.

Джози вдруг вспомнилось, как Эрин и Макс стояли у кофейни в Эдинбурге.

– Ну что, ты ей сказал?

– Не торопи, Эрин, это не так просто.

Джози закрыла глаза, чтобы не так жгло, а когда открыла, почувствовала, что они увлажнились от слез. Эрин шагнула ближе и, взяв ее руку в свои, стиснула.

– Мне жаль, что он не сказал тебе раньше.

При этих словах в Джози стала закипать горечь – он все утаил от нее, он позволил ей в него влюбиться! Но какая-то ее часть сопротивлялась этому, и Джози знала, что спустя время, когда горе уляжется, когда она переживет невозможность этих нескольких недель, эта часть останется, и в ней будет радость. Радость оттого, что встретила его, узнала и полюбила. Если бы Макс сказал ей при первой встрече, когда еще не оправился от страшного известия, в тот день, когда она сбила его на велосипеде, посмела бы она влюбиться в него? Едва ли. Она не отважилась бы. И упустила бы то, что оказалось способно изменить ее жизнь.

Поэтому сейчас она покачала головой.

– Я понимаю, почему он этого не сделал.

Это было не совсем прощение – оно придет позднее. Это было понимание, и это было начало.

Эрин посмотрела поверх плеча Джози, и та, повернувшись, увидела сестру Макса Хлою, с которой познакомилась в Нью-Йорке. Она направлялась к Джози и Эрин – совсем не похожая на Макса, с короткими темными волосами, обрамлявшими привлекательное лицо. Но когда Хлоя, подойдя к ним, улыбнулась сквозь слезы, Джози увидела у нее то же самое мягкое выражение, какое появлялось на лице у Макса. Комок подкатил к горлу, и на мгновение стало невозможно дышать. Где-то чирикали птицы – им было невдомек, что произошло, и сигнал проезжающей вдалеке машины резанул слух Джози, напомнив о том, что мир существует и продолжает жить дальше.

Эрин и Хлоя улыбнулись друг другу, это было сродни обоюдному пониманию.

– Еще увидимся, Джози, – сказала Эрин, легонько касаясь ее плеча на прощание.

– Я надеюсь, – ответила Джози и не кривила душой.

Хлоя посмотрела вслед Эрин, а затем повернулась к Джози.

– Я рада, что ты пришла.

Его сестра, подумала Джози. Что она могла сказать его сестре – его малышке, как он однажды назвал Хлою?

– Мне так жаль, что…

Но Хлоя покачала головой, словно бы и так зная, что именно Джози собиралась сказать. Что ей жаль, что в свои последние минуты Макс был с ней. Что она забрала его у них – хотя на самом деле ей не было жаль, потому что она эгоистично хотела, чтобы эти мгновения принадлежали ей. Эти и те мгновения, которые уже никогда не будут ей принадлежать.