— Нет, — покачала я головой, адским усилием воли не позволяя себе рухнуть прямо на пол и, подтянув к груди ослабевшие коленки, зареветь от охватившего ощущения беспомощности, — ты правильно сказала, у тебя есть выбор. Ты не обязана подвергать себя испытаниям, если не хочешь. Вернее, — успела оговориться, прежде чем Оксана возразила, — если не готова.

Оксанка приоткрыла рот, тяжело вздохнув, и опустила глаза, вновь вцепившись в колени. Молчала. Не было сил говорить и у меня, но не от страха. Верно, я и впрямь чокнутая, раз не испытываю священного ужаса перед всем происходящим.

«Нормальный человек ведь должен», — украдкой глянула я на Оксану.

— Мика, — мотнула головой подруга, встретившись со мной взглядом, — я тебя не брошу. Я ж не прощу себе!

Что ни говори, а та книжечка, стирающая память сейчас ох, как пригодилась бы.

— Не переживай, — положила я ладонь на Оксанкино плечо. Улыбалась, а на деле в носу щипало от слез. — Я не сочту это за предательство. Мне даже спокойнее станет, если ты будешь в безопасности. Подальше от всего… этого.

— Правда? — с детской наивностью в глазах уставилась на меня Оксана.

Я кивнула, и подруга, шмыгнув носом, накрыла взмокший лоб ладонью и дала наконец волю эмоциям.

— Ну-у, Семенова, чего ревешь-то? — ободряюще потрепала я Оксану по плечу, погладила по вздрагивающей от всхлипов спине. — Ты ведь не на съедение волкам в лесу меня оставляешь, ей-богу! Вокруг меня столько защитников. Взять хотя бы императора того же, или Джахо. Целый батальон!

— Про Бранище забыла, — Оксана засмеялась, стирая тыльной стороной руки дорожки слез.

— Точно, — протянула я. — Всех и не упомнить прямо… Так что? Решено? Завтра твоя аура окончательно придет в норму, и сможешь домой поехать.

Подруга бодренько кивнула, виновато улыбнулась и вновь принялась тереть покрывшиеся красными пятнами пухлые щеки.

Хлопнула входная дверь. Мы с Оксаной настороженно переглянулись и не без опаски ринулись в прихожую. Но беспокоились напрасно.

— Здравствуйте, Ян Викторович, — окончательно воспрянув духом, Оксана подскочила к аспиранту, груженому связкой пузатых пакетов из супермаркета. — Давайте, помогу. А мы уже обед взялись готовить. Мика, вернее, — многозначительно глянула на меня она, подмигнув. — Ее затея.

Вчерашняя неловкость и смущение растворились в ней без следа. Стоило подумать, что подобная перемена вызвана предстоящим отъездом, как внутри засвербело от тоски.

Бранова же известия о моих кулинарных подвигах в восторг не привели. Аспирант лишь суховато кивнул в знак приветствия и отдал Оксанке пакет, что полегче был. Мне же ничего не досталось. Меня будто и не существовало вовсе.

— А Сережа с Мартой… — робко начала я, чтобы хоть какое-то подобие разговора с Бранищей завязать.

— Решили еще за домом последить.

— Никого из Ордена не видно?

— Пока нет, — ответил Ян, сгрузив ворох пакетов на стол и стянув с головы шапку. — Все вокруг обошли. Если бы кто и притаился, заметили бы уже, наверное.

Я выдохнула, прикрыв глаза. Это хорошо.

Еще под утро, стоило мне задремать на несколько минут, как сквозь пелену спутанных, едва объявших разум снов пробился голос Сергея. Амур, Бранов и Марта уже снарядились «в поход» вокруг дома. Хоть Мут и твердила, что смещения материи, вызванные Брановским Хаосом, вполне могут сойти за естественные колебания, но шут этих Хранителей знает! Поэтому было решено бдительности не терять и быть готовыми к экстренной эвакуации, если объявятся «чистоплюи из Ордена», как выразилась блондинка.

Нам же, оставшимся без дела, было велено никого не впускать и не выпускать, хозяйничать по мере надобности и ждать. И как бы последнее ни было мучительно, отсутствие хоть каких-либо новостей уже само по себе новость. И новость, стоит признать, неплохая. А раз вернулся один лишь Бранов, да и к тому же с провиантом едва ли не на неделю, то и подавно. Уж пообедаем мы точно не на бегу и не подгоняемые магическими вспышками.

— А что же «Император»? — встрепенулась я. — Нашли хоть одного?

— Увы, — наконец и меня удостоил взглядом аспирант. — Но Хранители не зазря свой хлеб едят. Ни одной книги в городе.

— Изъяли все возможные выходы Хаоса? — так и охнула, вторя Оксанкиному вздоху, и огорченно поджала губы. — Скоренько они управились, конечно… Ну, ничего. Позвоню родителям. Пусть вышлют мой экземпляр. Правда, подождать пару дней придется и кошкотов потерпеть…

— Все лучше, чем ничего, — равнодушно пожал плечами Бранов и с непроницаемым выражением лица вернулся к опустошению пакетов.

— У тебя ведь был твой «Император», — нахмурилась Оксана. — Я точно помню, как листала… там что-то про пустыни было и одну единственную ночь, — и замолчала, все больше погружаясь в задумчивость.

— У тебя перемешалось все в голове, наверное, — потупилась я. Не говорить же Оксанке, что моя писанина уже охотилась на нее и едва всю жизнь не вытянула. — Я все книги на домашний, родительский адрес заказывала. Думала, после Нового года привезти одну-две для повышения собственной самооценки.

Бранов негромко хмыкнул. Что стало предметом этого его смешочка, так и не поняла, но больше ни о чем поговорить не удалось. Оксанка покрутилась на кухне для виду еще пару минут, покрутилась, да и улизнула, глянув на меня многозначительно.

Я одарила ее ответным взглядом и едва приметным кивком. Права она, поговорить бы нам с аспирантом начистоту. Чего как дети малые бегаем?

— Как самочувствие?

Решив, раз гора такая непоколебимо-упрямая, пришла пора Магомету показать кто здесь главный, я с приветливой широкой улыбкой развернулась к Бранову и бойко взялась за ушки еще неразобранного пакета.

— Терпимо. Я — это все еще я. И я по-прежнему в этой реальности, — скользнув по мне взглядом и явно оценив дружелюбный оскал во все тридцать два, заломил бровь Ян. — А она на тебе, гляжу, прижилась.

Растерявшись и притушив улыбку, я, проследив за аспирантским взглядом, опустила голову. На мне вновь была его футболка и шорты-парашюты.

— Вся моя одежда в крови, и Сережа на ночь эту дал. Ты уж прости за самоуправство.

— Не за что извиняться, — Брановский тон заметно смягчился. — Тебе идет. Носи.

И улыбнулся кривовато, окатив меня с ног до головы тем взглядом, от которого в жар бросает.

Это что же, значит, упрямый аспирантище первым поднял белый флаг?

Осмелев, я уверенно положила ладонь ему на предплечье. Стиснула пальцы в знак поддержки и улыбнулась.

— Я рада, что тебе стало лучше.

Ян выдохнул и тоже растянул губы в усталой улыбке.

— Все будет хорошо. Все наладится, — нежно погладил он меня по щеке, едва касаясь. Заправил прядь волос за ухо.