При всей этой вольнице в группе сохранялись отличныетоварищеские отношения и авторитет командира. Такая вообще образовалась капелла– ну просто как в детстве мечталось: вот бы подобрать таких ребят, один завсех, все за одного, «мы спина к спине у мачты, против тысячи вдвоем!..».

«Я тебя, Сапунов Митя, представил к медали „За боевыезаслуги“, – как-то сказал Первоглазов после успешного завершенияспланированной в Москве операции по одномоментному взрыву двух мостов черезПрипять. Похохотали, ну, похохотали, как вдруг в декабре сорок третьего, впургу, прилетает с Большой земли на тайный аэродром „дуглас“ и из неговыбрасывают мешок с медалями, а среди них и Митины „Заслуги“.

К концу сорок третьего, надо сказать, связь с Большой землейстала почти регулярной, и однажды прибыл широкоскулый и злобный генерал с целымштабом прихлебателей. «Лукичей» и «Фомичей» мигом раскассировали по вновьорганизованным ротам и взводам. Весь отряд стал именоваться Шестой партизанскойбригадой имени Щорса. Построили специальный блиндаж для особого отдела.Мутноглазые, криворотые особисты начали «просеивать кадры». Митю и Гошкунесколько раз уже вызывали «для уточнений», всякий раз по отдельности. Запрошедшие месяцы оба основательно подзабыли свою первоначальную легенду и напервоначальных беседах с майором Лапшовым многое напутали. Оказалось, например,что из санпропускника они сбежали хоть и вместе, но на расстоянии стакилометров друг от друга, да и по времени вроде бы показания на пару недельразошлись. Лапшов, как ни странно, к этому не придрался, может, других дел унего было много о ту пору. Исчез, например, из бригады бравый разведчик ГришаПервоглазов. Народ интересовался: куда наш герой делся? Отвечали: отозван! Кудаже его отозвали, интересовались отвыкшие от порядка партизаны. Куда надо, тудаи отозвали, был кривогубый ответ. А за тем еще следовал встречный вопрос откривогубых: «А вы почему так Первоглазовым интересуетесь?» И тогда уже всевопросы прекращались.

В январе сорок четвертого фронт по всем признакамприблизился к партизанской зоне. Восточная часть небосвода стала постоянноозаряться зимними сполохами. Оттуда слышался все нарастающий гул. Поступилприказ о передислокации к западу, чтобы продолжать работу в тылу врага,прерывать его коммуникации, выводить из строя живую силу и технику.

Две недели с тяжелыми боями шли через густо забитуюотступающими немецкими частями местность. Фронт, однако, приближался быстрее,чем они уходили на запад.

– Похоже, Митяй, что Германия дала трещину, – говорил,озираясь, Гошка. – Что делать-то будем?

– Как что делать будем? – притворялся непонимающимМитя. – Воевать будем вместе с нашими.

– «С на-а-шими», – передразнивал Гошка. – Ты что,не понимаешь, что дело пахнет керосином? Надо когти рвать из отряда!

– Да куда же когти-то рвать? – цепенея от дурногокеросинового запаха, бормотал Митя.

– Черт его знает, – шептал, шныряя глазами, другситный.

За одно только это шныряние глазами его могли поволочь вСМЕРШ.

– Может, к украинцам подадимся?

Ходили слухи, что в западных областях формируются украинскиесилы, которые собираются биться на два фронта: и с немцами, и с русскими.

– Только на хуя мы им нужны, украинцам?

В один прекрасный вечер на построении запах керосинасмешался с густым кремовым ароматом духов «Красная Москва». Перед строемпартизан вместе с генералом Рудняком и его особистами появилась статная девка вкапитанских погонах, не кто иная, как библиотекарша Лариса, ну, та. Ну, вотименно та, с которой Митя Сапунов воспарял в аргентинской страсти и которуюпотом шакалы из команды «Заря» «под хор» пропускали.

Увидев ее, Митя и Гошка стали сползать. Значит, верно тогдаболтали, что большевистская шпионка. В общем, вот что оказалось: та, первая,Лариса еще под доваторскими казачками погибла, а на ее место прислали вот этуЛарису, далеко не девушку, а опытную чекистку. Явившись же в партизанскийотряд, выявилась она совсем и не Ларисой, а капитаном Ватниковой ЭльзойФедоровной и, что интересно, значительно старше своего летнего возраста.

Сначала она не замечала ни Митю, ни Гошку, видно, дел былослишком много. Партизан, теперь по алфавиту, продолжали вызывать к особистам, ине все возвращались в строй. До Круткина и Сапунова еще очередь не дошла, и онистарались скрыться от глаз капитана Ватниковой среди трехтысячной массы. Началидаже бороды запускать, одновременно отчаянно думали, куда тикать, что делать.Возникла даже идея пригласить капитана Ватникову на свиданку в лес, и вдругоднажды на построении она этак запросто приблизилась к ним и, даже невглядываясь, сказала с отвращением:

– Ну, хватит ваньку валять, власовская сволочь! Оружиеположить! Следовать за мной!

И тут же обоих взяли под микитки, поволокли в страшную частьоврага. Чека и в лесу умудрилась устроить свою Лубянку. Здесь их разъединили иначали поодиночке лупить, выколачивать чекистскую правду. Потом бросили в яму,где еще дюжины две подследственных ворочались.

На следующий день Митю приволокли в избу лесника на допрослично к капитану Ватниковой Эльзе Федоровне. Когда они остались одни, бывшаябиблиотекарша Лариса вытащила из кобуры пистолет и засунула его себе за пояс.Вот последний шанс, подумал Митя. Оглушить оторву, забрать пистолет,попробовать к украинцам прорваться. Сил, однако, после вчерашней разминки небыло даже поднять башку, не то что руки.

Эльза, глядя на него в упор, вдруг вынула помаду и густо,по-цирковому, намазала себе губы. Потом подошла, прижала грудями и животом кбревенчатой стенке, руку запустила в штаны, свирепо ухватила главную жилу. Митязатуманился, поехал вбок. Она расхохоталась, вытерла руку о подол.

– Встать, говно! Встать не можешь?! Небось на чувстварассчитывал, ублюдок? Ха-ха, у меня тут ебарей хватает! – Открыла дверь,позвала вежливым, партийным голосом: – Заходите, товарищи!

Вошли два заплечных дел мастера. Опять начался «разговор посуществу». Митя признался, что был во вспомогательных русских частях вермахта.Насильно забрали. Всегда ненавидел захватчиков. Мечтал о побеге. Убежали вместес Круткиным, как только случай представился. «Врешь, скотина! – кричалиособисты. – Давай, все рассказывай, а то мы сейчас из тебя ремнейнарежем!» Они явно не знали, какие еще можно получить сведения от юнцаСапунова, просто хотели чего-нибудь еще. Митя, хоть и едва уже шевелил мозгамипосле бесконечных ударов по голове, все-таки умудрялся хитрить, рассказывалтолько то, что могло быть известно библиотекарше Ларисе, об остальном же давалсмутную картину.