Еще раз оцениваю мужчину, морщусь скептически. И прижимаю ладонь к груди, чтобы поймать бешено колотящееся сердце в случае его «побега».

Боюсь. Дико... Но не столько амбалов, сколько... собственного мужа. Дрожу, стоит лишь представить, как отреагирует Алик, когда узнает, что я наделала.

Приказывал дома остаться? Ослушалась. Говорил, что препятствия устраняет? Не поверила. Спрашивал, что я скрываю? Промолчала.

Обещал наказать? Выполнит!

Но ведь не так жестко, как Петровского? Меня же Алик любит. Пожалеет? Или наоборот…

Божечки.

- А вас, я смотрю, жизнь ничему не учит, - выпаливаю, кивнув на синяки Стаса, но следом губу закусываю.

Не следует мне нарываться. Если я еще и пострадаю сегодня, Алик точно меня убьет!

- Где ваш отец? – аккуратно уточняю.

В ресторане мне показалось, что старший Петровский серьезнее, сдержанней и гораздо умнее младшего. Странно, что сына послал «на дело». Или…

Стас мрачнеет, косится на моего бывшего жениха. Отмахивается от подруги, как от мухи назойливой.

- Павлик, а кто это? – недоуменно лепечет Стася, хватая брата за рукав. – И что происходит? – озирается на амбалов, которые сейчас стоят у входа. Заняли пост, закрыв собой весь проем.

- Все нормально, поезжай домой. Спасибо, что организовала встречу, - пытается избавиться от лишнего свидетеля Павлик. – А нам с Лерусей надо поговорить по душам, - сладко произносит, и мне хочется вырвать.

- Нам? – не сдается Стася.

Зыркает на брата, потом на Петровского, оглядывается на амбалов. Размышляет пару секунд. Посылает мне прощальный взгляд и…

Уходит.

Шустро пересекает зал, словно сбегая. Но я ее не осуждаю – сложная ситуация. Я в нее вляпалась – мне и выкручиваться. В одиночку.

Правда, замечаю, как Стася, пройдя мимо амбалов, почему-то меняет траекторию пути. Сворачивает в сторону кухни, исчезая из поля моего зрения. Вместо подруги опять приходится «любоваться» непрезентабельным Петровским. И мерзким Павликом, который садится между нами, сбоку столика.

Из ниоткуда появляется невысокий мужчина в очках. Топает несмело к нам, достает какие-то бумаги из портфеля, передает Стасу.

- Так, от тебя нам нужно совсем немного, - Петровский грубо бросает документы на стол передо мной. – Паспорт давай.

Следом в меня летит ручка. Отбиваю машинально, защищаясь, и она рикошетит ему в лоб.

Глава 42

Стас лихорадочно потирает ушибленное место, яростно зыркает на меня, шипит что-то сдавленно. У меня так и чешется язык бросить ему что-нибудь колкое. Но вспоминаю о муже и ожидающем меня наказании. Беречь себя надо и быть осторожнее, иначе пощады можно не ждать. Поэтому, сцепив зубы, через силу выжимаю из себя легкую улыбку, будто извиняюсь.

Хотя от Петровского не убудет – и так вместо лица месиво. Что ему терять? След от моего слабого удара даже если и проявится, то мигом затеряется в разводах, оставленных на память «художником» Аликом.

А ведь не солгал муж: его ссадина на губе – сущий пустяк по сравнению с тем, во что превратился Петровский.

- Это же Альберт Ильич вас так? – не могу не уточнить. И по тени гнева, которая проносится поверх одного сплошного синяка с глазами, я убеждаюсь, что это правда. – За что? Или… за кого? – затихаю в ожидании ответа.

Дура! У меня проблемы серьезные, а я опять с разбега ныряю в омут ревности. Боюсь услышать то, что меня расстроит.

- Я то же самое у него спросил. Он ответил, что «за все хорошее», - цедит Стас, бережно касаясь пальцами мест, где у него когда-то были щеки и скулы. – Неадекватный, - ругается тише, инстинктивно озирается. Будто Алик рядом может оказаться и добавить. – Но ничего. Мы заберем то, что ему дорого. И ускорю процесс именно я.

Растягивает губы в улыбке, кривится от болезненного дискомфорта, но продолжает испепелять меня довольным взглядом. Прикрыться от него хочется, спрятаться, но я могу только обхватить себя руками.

- Я всего лишь нянька у Тумановых, - стараюсь произнести невозмутимо, а щеки вспыхивают, потому что в сознании не вовремя всплывают картинки долгой, будто бесконечной, ночи с Аликом.

Прячу взгляд, словно Петровский в моих зрачках способен «кино для взрослых» подсмотреть.

- Ты жена Альберта. И претендентка на половину его имущества, - двигает бумаги ко мне. – И мы отнимем у Туманова самое ценное – его бабки, - кивает мужику в очках. – Нотариус объяснит тебе, где что указать и в каких графах подпись поставить. И заверит все бумаги на месте.

Медленно поворачиваю голову и внимательно изучаю незнакомца. Он снимает очки, чтобы протереть взмокшее лицо платком, массирует переносицу – и тут же возвращает толстые круглые «аквариумы» на место. Но пары мгновений хватает, чтобы я узнала его.

- Подождите-ка, а я вас помню, - прищуриваюсь с подозрением. – Вы же в ЗАГСе тогда были. В кабинете начальника… Когда меня вызвали документы подписать. При вас все и происходило. Вы у двери сидели! – вскрикиваю, но Петровский шикает на меня угрожающе. – Павлик! – возмущенно обращаюсь к бывшему жениху. – Это ведь они все подстроили! Из-за них меня расписали не с тем мужчиной. А ты…

Теряюсь под пустым, равнодушным взглядом несостоявшегося мужа.

- Похоже, ты и так в курсе, - понуро опускаю плечи. – С ними заодно был, да?

Злюсь невероятно! Вскипаю, как эмалированный чайник, забытый на огне. Крышечка вот-вот слетит. Но за секунду до большого взрыва с горячими брызгами – резко остываю.

Почему это «не с тем мужчиной» расписали? Очень даже с тем! Петровским «спасибо» сказать надо, а не кипеть от негодования.

- Я девушка приличная. Если замуж вышла, то раз и на всю жизнь. Так что... - вздыхаю театрально. - Значит, судьба у меня такая, ничего не исправить.

Не глядя в документы, с улыбкой откидываюсь на спинку стула.

- Убеди свою бабу, - коротко приказывает Павлику Стас. – Я устал от нее.

Мой горе-жених по команде вступает в беседу.

- Лерусь, я в ЗАГСе не знал ничего, клянусь. Наоборот, злился, что свадьба сорвалась и проблемы возникли с Тумановыми. Мне этот брак позарез нужен был, - Павлик делает характерный жест ребром ладони