Она отворачивается от Кама, подхватывает с травы одеяло и закутывается в него.

– Уходи. Я хочу, чтобы ты ушел!

– Прости меня, – умоляет он, – я просто не хотел, чтобы между нами оставались какие-то секреты.

– Пожалуйста, уйди!

Он не приближается к ней, но и не уходит.

– «Лучше пусть я частично стану великим, чем полностью бесполезным». Разве не это он сказал тебе в последний раз? Я чувствую себя в ответе за то, чтобы его желание осуществилось.

И Кам, наконец, удаляется в дом, оставляя ее наедине с целым роем мыслей.

Десять минут спустя Риса еще стоит, завернувшись в одеяло, и не хочет идти внутрь. В голове вращается бесконечный хоровод одних и тех же дум, и у нее начинает кружиться голова.

«Я не должна этому поддаваться… я должна поддаться… я не могу… я должна…» – И снова, и снова, по кругу, так что ей попросту хочется отключиться и ни о чем не думать.

Когда Риса, наконец, возвращается в дом, она слышит музыку. Конечно, в этом нет ничего необычного, но музыка исходит не из стереосистемы. Кто-то играет на гитаре. Что-то испанское. Правда, на двенадцатиструнной гитаре все что угодно будет звучать в испанском духе, но эта мелодия – явно фламенко.

Музыка доносится из большой гостиной. Риса входит туда и видит Кама – он сидит, сгорбившись над инструментом, полностью погруженный в звуки. Она и не знала, что он умеет играть. Впрочем, чему тут удивляться, Кам ведь – сокровищница самых разнообразных талантов. Однако чтобы так играть на гитаре, одного таланта мало; нужны мышечные навыки в комбинации с корковой и слуховой памятью, и все это должно соединяться в единое целое головным мозгом, координирующим четкую работу всех компонентов.

Его музыка обволакивает, обезоруживает, чарует Рису, наводит на мысль, что дело здесь не только в отдельных частях других людей. Что-то объединяет эти части, связывает их воедино. Впервые Риса смотрит на Кама, как на цельного индивида, пытающегося выявить каждое из своих многочисленных дарований. Он не просил, чтобы его ими наделяли, и не смог бы от них отказаться, если бы даже хотел. Еще пять минут назад она была от него в ужасе, а сейчас это откровение приносит мир ее душе. Не в силах противиться, она садится за рояль и начинает аккомпанировать.

Услышав, что она играет, Кам берет гитару и садится рядом. Они не разговаривают, общаются только при помощи ритма и гармонии. Он уступает ведущую роль Рисе, позволяет ей свободно импровизировать, а сам следует за ней. Она так же легко передает тему ему. Они могли бы продолжать так бесконечно… А потом оказывается, что почти так и есть – они играют несколько часов подряд, и ни один не хочет остановиться первым.

«Кто знает, – думает Риса, – привыкну я к такой жизни или нет…» Но сейчас для нее нет ничего чудеснее, чем погрузиться в музыку, затеряться в звуках. Она уже забыла, как это прекрасно.

Рекламная пауза заканчивается, камеру переключают на студию. Публика послушно хлопает по сигналу, давая зрителям у телевизоров понять, что они пропустили самое интересное.

Один из ведущих объявляет:

– Для тех, кто только сейчас к нам присоединился, сообщаем: сегодня у нас в гостях Камю Компри и Риса Сирота.

Молодой человек с кожей разных оттенков – экзотично, но для взгляда приятно – делает публике приветственный жест. Он держит за руку красивую девушку, сидящую с ним рядом. Идеальная пара, они словно рождены друг для друга. До публики быстро доходит, что Камю предпочитает имя Кам. Он еще интереснее и привлекательнее, чем на многочисленных рекламных плакатах и постерах, которые заранее подготовили зрителей к тому, что им предстоит столкнуться с чем-то мистическим, волшебным. Но в этом юноше нет ничего мистического, есть лишь волшебство. Внешность его больше никого не шокирует, все видели его изображения, и шок давно уступил место любопытству.

И зрители в студии, и обыватели у экранов телевизоров возбуждены, нет, они на взводе, ведь происходит нечто особенное – первое значительное выступление Кама на публике. Время и место для его дебюта выбрано очень удачно: что может быть лучше, чем «Бранч с Джарвисом и Холли», приятное утреннее ток-шоу? Все любят Джарвиса и Холли, они такие забавные, такие уютные в своей элегантно обставленной телевизионной гостиной…

– Кам, относительно твоего… появления на свет много противоречивых мнений. Мне бы хотелось знать, что ты о них думаешь? – спрашивает Холли.

– Меня они больше не волнуют, – отвечает Кам. – Раньше я очень переживал, слыша, какие обо мне говорят ужасные вещи, но вскоре понял, что для меня важно мнение только одного человека.

– Твое собственное? – подсказывает Холли.

– Нет, ее, – говорит Кам и смотрит на Рису. Публика смеется. Риса скромно улыбается. Холли и Джарвис полминуты мило болтают на тему, кто главный в отношениях мужчины и женщины. Затем Джарвис задает следующий вопрос:

– Риса, тебе тоже пришлось в жизни несладко. Сначала – сирота на попечении государства, потом – беглянка, впоследствии реабилитированная… Я уверен, нашей публике не терпится узнать, как вы с Камом встретились.

– Я познакомилась с Камом после операции на позвоночник, – рассказывает Риса. – Это случилось в той же клинике, в которой собрали и его. Он навещал меня каждый день. И наконец я поняла, что… – Она на секунду замолкает, стараясь совладать с эмоциями. – Я поняла, что Кам как целостное существо гораздо больше, чем сумма составляющих его частей.

Вот! Это именно то, что обожает публика. Все зрители, как один человек, испускают восторженное «О-о!». Кам улыбается и крепче сжимает руку подруги.

– Мы все видели социальную рекламу с твоим участием, – говорит Холли Рисе. – У меня до сих пор мурашки по коже, когда я вижу, как ты встаешь из кресла. – Она обращается к публике: – Ведь правда? – Публика отвечает громом аплодисментов, и Холли поворачивается к Рисе. – И все же – ты была в бегах, значит, ты протестовала против разборки, не так ли?

– Ну… – тянет Риса. – Кто бы не протестовал против разборки?

– Когда же у тебя произошла переоценка ценностей?

Риса глубоко вздыхает, и Кам снова пожимает ей руку.

– Не могу сказать, что это была переоценка… Просто я поняла, что должна шире смотреть на вещи. Не будь разборки, Кам не появился бы на свет, и мы бы сегодня не были вместе. В мире есть и всегда будут страдания и муки, но благодаря разборке те из нас, чья жизнь… – она снова колеблется, – …чья жизнь ценнее для общества, избавляются от страданий.

– Тогда, – спрашивает Джарвис, – какой совет ты дашь ребятам, которые сейчас в бегах?

Отвечая, Риса смотрит в пол, а не на Джарвиса.

– Я скажу им: если вы бежите, то бегите, потому что вы имеете право на жизнь. Но, что бы ни случилось, помните: у вашей жизни есть цель и смысл.

– Может быть, в ней появится даже больше смысла, если она продолжится в состоянии распределенности? – подсказывает Джарвис.