– Да, – пробормотала она, – вы правы. В основе всего этого лежит ужасное предательство, но оно куда более давнее, чем вы думаете, и я тут ни при чем.

Отон застыл в замешательстве. Он так живо набросился на Плавтину из-за сложившейся ситуации – а может, и c досады. Но теперь, когда она стояла перед ним, беззащитная, гнев покинул его. Был причиной тонкий маневр с его стороны или остатки его собственной воинской этики, по которой слишком легкая победа не приносила никакого удовлетворения? Или же, понадеялась она, Отон способен на какие-то чувства, помимо холодного честолюбия? И его попытка к сближению перед отлетом с красной планеты, возможно, была чем-то большим, чем предложение временного союза? Возможно ли что-то чистое в этом бренном мире? Это расчет или движение души?

Она стояла, будто парализованная под его взглядом, не в силах говорить. Он наклонился к ней и тихим, смягчившимся голосом сказал:

– Простите меня и расскажите об этом. Мы здесь среди тех, кому можем доверять.

Она выпрямилась. Аттика, казалось, гложет беспокойство, его бледная кожа стала зеленоватой. Рутилий держался замкнуто, прищурив глаза, и ждал как возбужденный зритель. Двоим людопсам было явно неудобно и неловко смотреть на конфликт между Интеллектами, и они старались держаться в стороне. Эти пятеро были ее единственными союзниками, и она перед ними в долгу.

Плавтина прикрыла глаза.

– Если я вам не все рассказала, то лишь оттого, что была испугана жестокостью, которую проявил ко мне Марциан, а вовсе не потому, что хотела что-то скрыть. Но вы правы, в этом деле я очень горько ошибалась.

Она не сказала, что их с Отоном разговор, когда он поведал ей о своем происхождении, а она его оттолкнула, тоже поспособствовал этой ошибке. Но он, разумеется, понял. Он живо подал ей руку в знак примирения, и она уступила, протянув свою. В какой-то степени они еще могли сделать вид, что этого злополучного эпизода не было, и прийти к своеобразному – пусть и шаткому – примирению. Ничего не говорилось ясно.

Приободрившись, она продолжила:

– Марциан в предсмертной агонии признался мне, что триумвиры знали о передаче нейтрино Плавтиной.

– Я это подозревал, – ответил Отон. – Я в самом деле думал, что у них есть смутное, неточное представление об этом.

– Напротив, до ужаса точное, – в возбуждении продолжила она. – Поскольку они получили информацию от той части прежней Плавтины, которая предала ее, – Плоос.

Она почувствовала, как по ее щекам заструился поток соленых и едких слез.

– Значит, они без всякого труда, – продолжил Отон с задумчивым видом, – смогли сделать вывод о том, куда мы направляемся, поскольку мы шли по прямой линии, на пределе возможностей, прежде чем остановиться здесь. Их детекторы прощупали каждый участок космоса. Для группы, в которой более ста Кораблей, это вполне посильная задача. Они могли заранее подготовить наблюдателей, которые должны ждать нас на позициях, где мы вероятнее всего появимся. Мы в смертельной опасности. И по нашей вине, возможно, такая опасность подстерегает и последнего Человека. Если Урбс мог в худшем случае проигнорировать его и попытаться помешать нашим планам, то эти варвары могут отправиться туда и уничтожить источник сигнала. Я рассчитываю, что Виний подтолкнет их к этому, незаметно, не пачкая рук. Он и сам сильно пострадает, зато избавится от последнего препятствия, стоящего между ним и его личными планами. Мы должны этому воспрепятствовать.

– Согласна, – бесцветным голосом ответила Плавтина. – Но как?

Уставившись в пустоту, он на минуту углубился в сложные расчеты. Потом, отпустив мягко, будто нехотя, руку Плавтины, зашагал по пункту управления, словно не замечая остальных.

– Поскольку нас, можно сказать, вычислили, и вероятно, Человек находится в смертельной опасности, мы должны поторопиться и направиться прямо к цели нашего путешествия. Я рассчитывал, что мы будем двигаться постепенно, чтобы оторваться от возможных преследователей, но они знают, куда мы летим. Есть шанс перехватить инициативу. Этот Корабль по-прежнему располагает двумя монадическими модуляторами. Мы опередим их, у нас будет небольшой зазор между нашим прибытием на место и их прилетом, но все-таки должны готовиться к тяжелой битве. Я не могу предсказать, что ждет нас в конце пути, поэтому не могу строить планы. Но на сей момент я не вижу более надежных союзников, чем скорость и целеустремленность.

Фотида заступила Отону дорогу.

– Подождите… Что произойдет, если мы наткнемся на такое же войско с другой стороны, готовое дать нам бой?

Ответом на ее слова стала мертвая тишина. Фотида всеми силами пыталась оставаться невозмутимой, но усталость и раздражение отражались на ее чертах: лицо исказили стигматы горя. Плавтина прочла в ее глазах, увеличившихся от напряжения, что-то более глубинное, нежели грусть: отчаяние. Людопсица чувствовала себя зажатой в угол вместе со всем своим народом. Их будущее как разумной расы по-прежнему оставалось неопределенным. Что-то в ней поднималось изнутри, словно гейзер, которому долго не давали выхода и который разом выплеснулся из колодца, пробуренного в скале его собственным давлением. Эврибиад, должно быть, тоже это увидел, поскольку торопливо подошел к супруге, чтобы ее успокоить, – но слишком поздно.

– Я бы так и сделала на их месте, – продолжала она. – Я бы разместила войско с другой стороны! Нас там просто перебьют! Вы не осознаете, на какую судьбу обрекаете свои создания, или вы просто к ним безразличны?

– Ни то и не другое. Я рационален, – резко ответил Отон.

– Рационален? Вот еще, эти байки вы другим рассказывайте! – проревела она. – Я не пожертвую своими людьми ради вашего сумасшествия!

– Вы ничего не знаете о наших врагах. Такое количество Кораблей – практически весь их флот на момент первого вторжения перед созданием Рубежей. Чтобы получить такое войско, пришлось строить многие сотни лет. Они мобилизовали экономику сотен промышленных планет с миллиардным населением. Воздержитесь от скоропалительных суждений, Фотида. Если и есть армия с другой стороны, она состоит из горстки кораблей. Мы без труда их обойдем.

– А если нет? И даже если мы победим? Учитывая тех, кто сидит у нас на хвосте, мы окажемся меж двух огней!

Отон поморщился. Он возвышался над Фотидой на несколько голов, сжимая кулаки. Но ее, казалось, совершенно не волновала такая несоразмерность.

– И что предлагает Фотида, чтобы вытащить нас из этой передряги?

– Я не умею вершить чудеса, но мы могли бы попытаться от них оторваться, если у них всего один монадический модулятор на корабль, как вы это, кажется, предполагаете. Переместимся к другой части Рубежей. Эта тактика уже сработала, когда мы бежали из Урбса.

Отон скривился при воспоминании о том бесславном отступлении и ответил тоном, не допускающим возражений, словно отчитывал школьника:

– Два раза это не сработает. Они предвосхитят наше перемещение и все ринутся к нашему пункту назначения, будут там нас поджидать. И ударят по Человеку.