– Я вам не верю.

– Мы не лжем.

– Дело не просто в размолвке между Интеллектами. Нам угрожают варвары. Закончив выполнять поручение Виния, они полностью уничтожат Лаций.

– А у нас станет еще больше энергии. Наша работа важнее (и намного, только она и заслуживает называться работой (мы исследуем то, что лежит за пределами Числа (и Понятия))).

Плавтина почувствовала, как к горлу поднимается гнев. Анаксимандр не может быть таким эгоистом. Он, без сомнения, выслушал бы ее оскорбления с безразличием, но она смирила ярость.

– Ваши действия несправедливы, Анаксимандр. Варвары…

– Ваше видение (видение одной специфической монады) должно расшириться. Продвижение варваров ((на деле – скопления разных видов) (другой точки зрения (отражающей этот мир не хуже вашей))), так же справедливо, как и ваше (учитывая, что их преследуют силы более опасные, чем они сами (мы присутствуем и там)).

– Ложь! – отбрила она, потеряв всякое терпение. Их продвижение основывается на несправедливости. Эта группа ледяных Кораблей… наемники, служащие Интеллектам. Убийство, Анаксимандр! Вот чем была Гекатомба! Раз уж вы знаете все, должны знать, что цена вашего развития – кровь погибших людей! Вот вам правда!

– Варвары совершенно ни при…

– Еще как при чем! – крикнула она. – Интеллекты запланировали Гекатомбу! И те же самые Интеллекты заключили пакт с варварами. И все они же убили Ойке, c которой вы якобы дружили!

– То, что вы говорите… заслуживает морального осуждения (несправедливо, уродливо (мы считаем, что у справедливости есть некая эстетическая красота)). Можете ли вы нам это доказать (не вашей абсолютной уверенностью (разумными аргументами))?

Внезапно гнев Плавтины схлынул. Она засомневалась. Можно ли рассказать ему о своих снах? Поверит ей Анаксимандр или посмеется над ней? Она вздохнула:

– Все это произошло очень давно, слишком давно, чтобы я могла предоставить вам хоть что-то, кроме подозрений и обрывков воспоминаний.

Она уже не знала, как «Транзитория» выберется из этой ситуации. На долю секунды Плавтина вообразила, как корпус Корабля разрывает взрывом, и задрожала. Она проиграла. Она повторила себе это несколько раз, проникаясь горьким вкусом поражения. Присутствие Анаксимандра на секунду сделалось слабее, словно он укрылся в другом своем мире – в том, существование которого было недоступно для ее понимания. Потом он ринулся обратно, заполнив, как никогда прежде, все сознание Плавтины. Ощущение от монадического модулятора – странное искажение мира – усилилось, так, что Плавтина испугалась, как бы не распасться на части. Трансформация стала более жесткой и тревожащей, чем обычно.

И это касалось не только пространства. Сознание Плавтины разрывалось, из-за искажения ему с трудом удавалось сохранить целостность, словно каждое следующее мгновение оказывалось искривленным по отношению к остальным. Она больше не могла думать о себе, не могла сослаться на себя как на единое «я». Все ее мысленные действия, казалось, происходили вразнобой. Время. Так вот на что он воздействует, – на сырой материал сознания. Она, не сдержавшись, застонала. Аттик рядом с ней протянул руки, пытаясь ее поймать, но слишком поздно. Она падала. Нет. Она оставалась в неподвижности, но распадался весь мир вокруг нее.

– Время, – прошептал Анаксимандр, одновременно произнося тысячу других фраз, от которых она уловила лишь обрывки:

– (Это всего лишь расчленение бесконечной вечности с конечной точки зрения).

– (Это всего лишь ощутимый образ концептуального различия).

– (Оно вообще не входит в наши расчеты).

* * *

Темнота разорвалась и сменилась небом, алеющим так ярко, что Плавтину на миг ослепило. Она пошатнулась и ухватилась за предмет, стоящий ближе всего. Древесный ствол, как поняла она, ощупав его рукой. Все это абсолютно не имело смысла. Где же Анаксимандр? Он бросил ее? Голова закружилась, и Плавтина соскользнула на рыхлую, поросшую травой землю и долго лежала неподвижно. Чувство расщепления, вызванное монадическим модулятором, постепенно проходило. Желудок перестало крутить, голова перестала кружиться – как и ее мысли. Она открыла глаза.

Теплицы Лептис. Плавтина узнала это место с первого взгляда. На самом деле обоняние подсказало, где она, прежде, чем Плавтина это осознала. Она заметила у себя над головой, на высоте в несколько сотен метров, мерцание почти несокрушимого защитного покрова, позволяющего людям передвигаться на открытом воздухе. Она подняла голову, оглядела это тихое место, не имеющее себе равных во всем пространстве, принадлежащем Человеку – если не считать изначальную планету, путь на которую был закрыт, – потом медленно села по-турецки, обращая внимание на малейшие подробности.

Повсюду, насколько хватало глаз – слегка модифицированные деревья. Узкие тропинки, усаженные папоротником и бамбуком. Озера и крошечные деревянные мосты обескураживающей хрупкости, которые постоянно приходилось чинить. Везде – насекомые и птицы. Если это сон, то он отличался от всего, что Плавтине виделось до сих пор.

– Нет, это не сон. Как я вам говорил, прошлое ничто для нас.

Голос Анаксимандра. Плавтина поднялась, осмотрелась вокруг. Никого.

– У меня нет времени! – подумала она. – У нас и было всего-то десять минут…

– Еще раз говорю, – ответил он, – время не имеет значения. Найдите то, что ищете.

– Как?

Нет ответа. У нее была возможность узнать – невозможная удача, превосходящая все, что она могла себе вообразить. Она снова могла передвигаться по прошлому. По своему собственному прошлому. Нужно действовать.

Плавтина поглядела на свои руки, по-прежнему созданные из плоти. Где-то в этом городе должна находиться другая Плавтина, составленная из синтетических органов, в тесном подчинении у вычислительной логики, которую ей привили. Какое же сегодня число? Что случится, если они встретятся? И что ей делать?

Кусты и трава были недавно подстрижены. Значит, ее перенесло в момент до Гекатомбы, потому что только люди занимались садовыми работами. Возиться с растениями здесь считалось привилегией, наградой для ветеранов войн и отошедших от дел политиков. Плавтина зашагала вперед. Теплицы были огромными, но она помнила их общий план. Анаксимандр не просто так забросил ее сюда. Всего в трехсот метрах возвышалась Схола – исследовательский центр автоматов, одно из немногих строений среди теплиц вместе с Ареопагом и зданием Центумвиров. Плавтина провела в нем большую часть своей жизни. Теперь она видела Схолу, почти полностью укрытую от взглядов за небольшим холмом: невысокий купол из камня кирпичного цвета. Основная часть конструкции находилась под землей, и снаружи находились только верхние этажи и главный вход. Плавтина подошла к нему. Она улыбнулась, подумав, что ее платье, драпированное по античной моде, не подошло бы человеку этой эпохи. Вдобавок у нее по-прежнему было четыре пальца. Возможно, ее примут за какую-нибудь эксцентричную ученую с Ио. На самом деле она вряд ли встретит тут хоть одного человека. Ее вдруг захлестнуло сильное волнение. Она – внезапно – оказалась дома.