— Может быть, — сухо согласился Тишин. — Думаю, что именно так все и есть. Услышав о передаче поместья вам, Белецкий сбежал. И этим поставил вас в очень трудное положение.

Демоны, сколько раз в своей жизни я слышал эти слова?

Усмехнувшись, я откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

— Павел Лаврентьевич, давайте ближе к делу. Что за трудное положение, и как оно касается меня?

— Вчера истек срок уплаты имперского налога на аномалии, — сказал Тишин. — Белецкий его не заплатил. По правилам, в течение недели я обязан сообщить об этом в казначейство Столицы. Казначейство пришлет повторный запрос на имя владельца поместья. Не получив ответа, обратится в суд с требованием конфисковать поместье и передать его в казну, или другому владельцу — на усмотрение его величества.

— То есть, мне? — уточнил я.

— То есть, нет, — покачал головой Тишин. — По вашим же документам, вы владеете поместьем уже больше недели. Значит, и налог должны платить вы.

— Это с чего вдруг?

Тишин снова вздохнул.

— Никита Васильевич, я понимаю, что ситуация несправедливая. Но вряд ли я смогу объяснить это казначейству. Их интересуют только деньги и документы. Честно говоря, и желания с ними объясняться у меня нет. Зато я могу дать вам хороший совет.

— Слушаю, — кивнул я.

Хороший совет редко чего-то стоит. Но выслушать его никогда не помешает. Поступить-то всегда можно по-своему.

— Просто откажитесь от поместья, — сказал Тишин. — Официально. Напишите письмо в казначейство, а лучше вернитесь в Столицу и сами сходите туда. Вас примут, я уверен. Укажите, что не знали о сложившейся ситуации. Уплатите налог за ту неделю, когда поместье по документам было вашим. И живите спокойно.

— Павел Лаврентьевич, — спросил я. — Вы хорошо расслышали мою фамилию?

— На слух не жалуюсь, — обиженно сказал Тишин. — Ваша фамилия Волков. И что? Погодите! Вы хотите сказать, что…

— Вот именно, — кивнул я. — Я не просто Волков. Я — тот самый Волков. Законный владелец этого поместья. И оно не передано мне по прихоти императора. Император восстановил мое законное право.

— Не верится, — покачал головой Тишин. — Просто не верится. Я читал вашу историю в Сети. Но считал, что это — обычное журналистское вранье, выдумка! А потом новости с Императорского турнира! Я ведь смотрел запись! Как же я вас не узнал?

Тишин вскочил из-за стола и пробежался по кабинету, изумленно разглядывая меня.

— Хотите чаю? — неожиданно предложил он.

— Лучше кофе.

— Екатерина Андреевна! — громко крикнул Тишин.

В кабинет заглянула секретарша. На ее лице застыл испуг.

— Принесите Никите Васильевич кофе, а мне чай, как я люблю.

— Одну минуту, Павел Лаврентьевич, — прошептала секретарша.

Бросила на меня любопытный взгляд и исчезла.

— Я редко кого-то чаем угощаю, — усмехнулся Тишин. — Вот ей и любопытно.

— Даже проверяющих из Столицы? — усмехнулся я.

— Их — тем более! — отрезал Тишин. — Дела у меня в порядке, взяток не беру и за место не держусь. У моего отца имение под Кишиневом, давно зовет дела принять. Так что служу, пока нужен. А как захотят убрать, сам уйду.

Он достал из ящика стола вазочку с пряниками и подтолкнул ее ко мне.

— Угощайтесь, Никита Васильевич! Надеюсь, вы не стали завтракать в гостинице? Иначе не завидую вашему желудку.

Я взял из вазочки пряник и протянул его в пустоту.

— Угощайся, Потап! Заслужил.

Мокрый язык коснулся моей ладони, и пряник исчез.

Тишин изумленно вытаращил глаза.

— Это кто, демон?

— Хуже, — вздохнул я. — Вечно голодный медведь.

Глава 4

Потап, довольный пряником и вниманием, тут же вывалился из Тени.

— Он нас не заметил, Никита! — радостно сообщил мне Умник. — Потап молодец, правда?

— Правда, — ответил я менталисту. — А теперь немедленно скройтесь! Если вы напугаете секретаршу…

Договорить я не успел.

Дверь кабинета открылась, и вошла Екатерина Андреевна с подносом, на котором стояли чашки, молочник со сливками, и что-то еще фарфоровое и хрупкое.

Первое, что она увидела — радостная медвежья морда.

— Медведь! — жалобным голосом воскликнула секретарша. — Мамочки!

После чего с грохотом выронила поднос и сама упала в обморок.

Осколки разлетелись по полу, брызги чая и кофе украсили стены кабинета. Я успел подхватить Екатерину Андреевну у самого пола и усадил в кресло.

— Воды! — раздраженно крикнул Тишин.

Довольный переполохом Потап немедленно исчез. И не просто исчез — он провалился так глубоко в Тени, что и за шкирку не вытащишь.

— Циклоп, проследи за этим обалдуем, чтобы не заблудился в Тенях, — велел я Циклопу.

А сам принялся приводить в чувство секретаршу.

Я брызнул ей в лицо водой из стакана, который подал мне Тишин. Девушка открыла глаза и обвела комнату затуманенным взглядом.

— А где медведь? — шепотом спросила она у меня.

Я сделал честное лицо.

— Какой медведь?

— Вам показалось, Екатерина Андреевна, — сочувствующим голосом сказал Тишин. — Вы слишком много работаете. Разрешаю вам завтра взять выходной. И покажитесь лекарю.

— Спасибо, Павел Лаврентьевич, — слабым голосом ответила секретарша.

Я помог ей добраться до диванчика в приемной и поручил одному из местных бюрократов позаботиться о девушке. Тишин тем временем сам сходил за кофе и чаем. А когда переполох улегся, и можно было продолжить разговор, мы обнаружили, что вазочка с пряниками пуста.

Потап не терял времени. Я крепко подозревал, что медведь специально напугал секретаршу, чтобы отвлечь нас от пряников. И наверняка он не сам это придумал — Умник ему подсказал.

Я хотел высказать Умнику все, что думаю о его выходках и правильном воспитании медведей-подростков. Но, поразмыслив, махнул на все рукой. Стоит ли из-за пустяков превращаться в зануду?

— Спасибо, Никита! — благодарно сказал Умник.

— Ты еще и мысли подслушиваешь? — возмутился я.

— Не мысли, а эмоции, — поправил меня Умник. — Это важно для Потапа. Он берет пример с тебя.

— Хочешь сказать, это я научил его воровать пряники?

— Ну, а как бы ты поступил на его месте? — рассудительно спросил Умник.

И я задумался.

Тем временем Павел Лаврентьевич открыл шкаф и достал из него бумажный кулек. А из кулька высыпал