репутацию. У нас нет другого выхода, как вернуть гряду, — отвечает глава рода. — Это вопрос имиджа. Пускай актив никчемный, но щенок создал прецендент. Если ему сойдет с рук Сковородщина, он позарится и на остальные наши земли, бывшие когда-то у Филиновых.

— Что будем делать?

— Сначала попросим мирно отдать гряду, — усмехается Бирюзов. — А если… вернее, когда щенок откажется, прикончим его. Потому немедленно командируем в Сковородщину большую группировку.

Георгий удовлетворенно оскаливается. Филинов у него уже в печенках сидит. Даже Оксана Митович относится дружелюбно к бывшему простолюдину, и это неимоверно бесит младшего боярского сына.

* * *

— Надо ехать к Даниле, — заявляет Света, посмотрев новости вместе с остальными женами. — Он там вовсю ханьцев громит, а я…я тоже хочу!

Камила с Леной сочувствующе вздыхают.

— А как же пары? — спрашивает брюнетка.

— На пары вам завтра, — строго произносит Лакомка. — И Данила сказал, чтобы вы на них ходили. Так что ваша командировка в Сковородщину пока отменяется.

Света удрученно поникает. Глупо спорить с главной женой.

Лакомке поступает звонок на мобильник:

— Да, мелиндо?

— Лакомка, — раздается голос Данилы. — Там из Заиписа должны были привезти маленьких рыбок. Могла бы ты их подарить одному грибнику? Самому мне пока еще придется задержаться в Сковородщине.

— Конечно, мелиндо, — кивает альва. — Всё сделаю. Только скажи адрес.

— Ага, дам попозже, — отвечает молодой граф. — Кстати, а Камила с тобой?

— Да, мы все в гостиной, смотрим на своего мужа, — Лакомка улыбается, взглянув на экран, где только что мелькнуло лицо Данилы.

— Тогда принимайте пациента.

На диване вдруг появляется Ломтик со спящим рыжим котенком на спине.

— Тяв-тяв, — недвусмысленно скулит щенок, и Камила сразу же бросается лечить маленького пушистика. Брюнетке хватило одного профессионального взгляда, чтобы понять, что пирожок не вполне здоров.

— Приняли. Уже лечим, — отчитывается альва по телефону.

— Я думал отдать его Андрею, но тот сейчас занят ранеными заложниками ханьцев, — произносит Данила.

Лакомка понимающе кивает. Андрей — это Целитель, которого София нашла на временную замену себе. Он недавно закончил медицинский и пока далек от матерого полевого врача.

— Пускай Рыжик остается у нас, — улыбается Лакомка, взгляну на ошейник котенка. — Нашему роду не помешает маленькое пополнение.

* * *

Странно, но почему-то многие журналисты сразу бросились брать у меня интервью. Сам я хотел побеседовать лишь с одним или двумя, а тут столько заявок. Прессу, видимо, заинтересовало, как в дальнейшем разовьется наш конфликт с Бирюзовыми. Мне самому, кстати, это тоже очень любопытно.

Но с журналистами я пока решил обождать. Настоящие сенсации для Бирюзовых еще только впереди, а сейчас надо заняться обустройством моих новых территорий.

На следующий день после взятия Турий Рог превратился в полноценную образцовую воинскую часть рода Вещих-Филиновых. Вывезли трупы, расставили патрульных, разместили повсюду скан-артефакты, ну а пленных русских вылечили и вернули к их семьям. Теперь у нас не тюрьма, а сторожевая крепость. Осталось возобновить работу рудника. Алиса с Василисой уже отправили на самолете новый управляющий аппарат, а я вот собрал у себя в кабинете старост шахтерских деревень. Хочу лично пообщаться со своими будущими работниками: узнать их потребности, выяснить фронт работы и направить на добычу того, что мне нужно.

Помимо старост, в кабинете находится Змейка. Хищница стоит за моей спиной и точит напильником медные когти. Это почему-то сильно смущает старых шахтеров. Может, Горгона им рожицы корчит?

— Барин, не волнуйся, — наконец громко произносит староста Трахонеевки. — Будем добывать уголь как раньше. Мы это дело хорошо знаем, всю жизнь роем шахты.

— Уголь — это хорошо, но мне также нужен другой минерал — желтый с зеленым отливом.

— Отстойник что ли? — удивляется староста. — Другого такого камня у нас не водится.

Хм, как красиво местные назвали полезное для телепатов ископаемое.

— Вот этого отстойника мне надо побольше, — киваю.

Шахтеры удивленно переглядываются.

— Для интерьера, — подкидываю я им публичную версию. — Камень очень красивый. Хочу разукрасить им забор в имении, да и не только у себя — запущу в продажу.

— А-а, ну тогда понятно. Отстойник бесполезный камень, но красивый, — староста задумывается. — Добыча уж больно дорогая выйдет из-за его веса и прочности. Много техники для дробления и перевозки понадобится. Лучше бы черного угля побольше добывали. Окупится в сто крат. Те же ханьцы берут на «ура».

— Так мы же воюем с ханьцами, — замечаю.

— Это мы сегодня воюем, а завтра наши с ними цари подпишут мирный договор и мы снова торговать начнем, — прагматично заявляет староста, и тут он в целом прав. Война — это всегда временное явление. — Мы же за родных переживаем. Если не окупится добыча отстойника — закроете рудник, а наши дети по миру пойдут.

— Дружище, — качаю головой. — Я даю тебе дворянское слово, что рудник ни за что не закрою и работа у вас всегда будет. Так что готовьтесь добывать отстойник. Всю нужную технику вам привезут.

Старосты уходят, грустно вздыхая. Не поверили мне, ну это и понятно. Доверие приходит лишь со временем. Надо поручить управляющим выстроить новую мотивационную систему премий. Судя по отчетам, показатели добычи угля были очень низкие. Бирюзов передал Сковородщину вассалу, а тот и рад был забить на рудник: не обновлял технику, не поощрял людей бонусами, только директивами выдавливал все соки из людей. Но всё рано или поздно меняется.

Просыпается мобильник на столе. Звонит тот, кого стоило ждать и не ждать:

— Да, Федот Игоревич? — принимаю вызов. — Чем могут быть обязан?

— Спасибо, Данила, что освободил от супостата рудник моего вассала, — грубый, резкий тон боярина совсем не соответствует вежливым словам. — Я готов принять его от тебя обратно.