– Соглашайся, Ада, – он возбужденно шепчет мне в ухо и расстёгивает на джинсах пуговиц, – просто назови сумму.

Сволочь!

– Пусти, – сжимаюсь в его руках и отталкиваю руку, блуждающую под майкой, – слезь с меня.

Умудряюсь залепить Мирону пощечину и он скатывается с меня. Одни деньги в голове. Да что с ним стало?

– Не ходи за мной больше, – подбираю валяющиеся на траве кроссовки и бегу от него прочь. Не хочу больше видеть и знать. Не хочу отравлять этими склоками свои последние дни.

Выбегаю к большому озеру и тихонько выдыхаю, оборачиваю назад и высматриваю Мирона. Вокруг никого и я успокаиваюсь, хорошо бы он понял, что это точка и дальше таскаться за мной смысла нет.

Бесит!

Вот чего Ада ломается? Неужели переспать со мной настолько неприятно, что она откажется от шанса продлить себе жизнь? Откуда это глупое упрямство?

Надеваю обратно кроссовки на ноги. Ничего, у нас неделя, как сказал врач. На этих таблетках она легко ее протянет и хорошо подумает над моим предложением.

Поднимаюсь и иду к озеру, Ада убежала именно туда. Обвожу глазами пейзаж и замечаю ее на пирсе. Сидит, ножки свесила в воду и тихонько разгоняет волны. Как же я хочу обладать ею. Хотя бы один раз.

– Всю рыбу распугаешь, – присаживаюсь рядом и не позволяю Аде дернуться и встать, – успокойся, больше доставать не буду.

Сегодня. Добавляю про себя.

– Когда ты успел стать такой сволочью, Мирон? – Ада напряженно поглядывает на меня и я замечаю у нее в ладонях пузырек, который она прячет в карман. Видимо, принимала обезболивающие. Ей хуже? Или их нужно принимать несколько раз в день?

– Ты научила.

– Да брось, я не заставляла тебя ходить за мной по пятам. Ты сам вел себя как мазохист.

– Я был молод и глуп.

– Тоже могу сказать о себе.

– У нас было одно потрясающее свидание.

– Глупая ошибка, которая больше не повторилась.

– Признайся, тебе ведь это нравилось, мучить меня? Ты всегда отказывала, встречалась с другими, но иногда так смотрела, что у меня сердце останавливалось. Позволяла себя подвозить и иногда целовать. Я же жил ради одних этих моментов. А потом ты взяла и уехала, даже не предупредив никого.

– Я не хотела прощаться, – Ада грустно усмехается.

– Ты сделала больно многим.

– И многие сделали больно мне, такова жизнь, Мирон. Прошло время и все изменилось. У тебя же наверняка кто-то есть.

– Да, девушка. Она моложе и привлекательнее тебя.

– Тогда что ты здесь делаешь? – Ада устало трет виски и склоняет голову набок, – может быть тебе поехать к ней?

Закрываю глаза и втягиваю в себя воздух.

– Ты права, – поднимаюсь на ноги и смотрю на часы, – но у меня еще шесть часов.

– Считаешь, молодец, – Ада саркастично ухмыляется.

– Ты подарила, я пользуюсь.

– Имела неосторожность, – она тихонько отворачивается к воде и сосредотачивается на своих голых ступнях, погруженных в теплую воду.

– До завтра, – разворачиваюсь и иду прочь из парка, уезжаю домой, где меня действительно ждет девушка.

Мне нужна передышка, чтобы не сорваться. И Аде нужно время, чтобы обдумать все и согласиться на мое предложение. У нее выхода нет.

Дом встречает запахом приготовленного ужина и уютной девушкой. Знаю, Жанна меня действительно любит и все, что она для меня делает это не ради денег. От осознания этого еще хуже, ведь я только пользуюсь ею.

– Ты совсем дерганный уже второй день, – малышка забирается ко мне на колени и обнимает за шею, – хочешь, я сделаю тебе массаж?

– Давай, – соглашаюсь и распластываюсь животом по кровати. Хочется привычного ритуала, в котором раньше я чувствовал себя почти счастливым.

Жанна устраивается на мне и тихонько ерзает, давая понять, что белья на ней нет. Она мягко разминает мою спину, скользит по ней ладонями и грудью, вызывая возбуждение.

А я ничего не могу с собой поделать, вспоминаю еле уловимый запах ландыша и такую беззащитную Аду в ее постели. Хочу, чтобы вместо Жанны сейчас была она, так же податливо ласкала и целовала, а потом бы мы занялись сексом.

Переворачиваюсь на спину и Жанна садится мне на пах, трется через боксеры, предлагая себя. Возбуждение нарастает, но мысли в башке все портят. Ада, чертова сука.

Она до дома добралась вообще? А если ей по дороге стало плохо? Нельзя было ее там оставлять одну. Надо было отвезти домой.

– Жан, прости, мне нужно позвонить, – стаскиваю с себя девушку и берусь за телефон, набираю выученный наизусть номер. Длинные гудки раз за разом раздражают и заставляют еще больше волноваться. У Ады довольно громкий звонок, она должна слышать.

Засовываю телефон в карман и, матерясь, натягиваю на себя одежду.

– Ты надолго? – Жанна волнуется и мнет на себе одетый тонкий халатик.

– На пару часов, ложись без меня, – рассеянно целую ее в губы и спешу на выход.

– Мирон, да куда ты на ночь глядя? Я же волнуюсь, – она сжимает кулачки.

– Прости, потом объясню, – бросаю на нее последний беглый взгляд и захлопываю за собой дверь.

– Мудак, – бью себя кулаком по лбу и заезжаю ногой по двери лифта, – кругом.

С Жанной, с Адой. И не могу никак остановиться. Блядь, да зачем она появилась в моей жизни опять? Да еще такой, сломленной и беззащитной.

Жму на звонок Адиной квартиры и прислушиваюсь, слышу за дверью движение и облегченно выдыхаю.

– Дверь выбьешь, я в курсе, – Ада стоит на пороге в халате и устало на меня смотрит. Под глазами пролегли болезненные синяки.

Вхожу в ее квартиру и она тихонько прикрывает за мной дверь:

– Ты хоть представляешь, как странно выглядишь? Ты же ведешь себя как сталкер, Мирон. Настоящий маньяк.

– Я не собираюсь тебя убивать, – осматриваю комнату в поисках телефона, – я тебе звонил.

– Потеряла, а может в метро вытащили, не знаю, – Ада садится на кровать и смотрит выжидающе.

– Куплю тебе новый.

– Не стоит, мне уже без надобности, – она нервно усмехается, – в смысле я справляюсь пока и без телефона, потом куплю другой.

Как надоели эти ее игры. Ну чего же ты не скажешь правду, Ада? Ты же совсем одна, а я рядом!

– Я собираюсь спать, если честно. Может, ты уйдешь?

– Нет.

– Да что это такое? – Ада хватает расческу с тумбочки и бросает в меня. Легко ловлю ее и улыбаюсь детской выходке, – ты пользуешься тем, что я перед тобой беззащитна. Выставить не могу, в машину меня тащишь, лапаешь без спроса.