дежурить в столовой. После ужина друг за другом все ее одноклассники покинули обеденный зал, а она, тщательно вытирая влажной тряпкой клеенку на столах, задержалась. Выполнив все полагающиеся в таких случаях действия, натянула вязаную шапочку, теплое пальто и вышла на открытый воздух.

На дворе было полутемно, сеяла надоедливая изморось. Девочка подняла голову и посмотрела вверх: ноябрьское небо непроглядным полотном нависло над землей. Прохладный дождь оросил разомлевшую в тепле кожу лица. Девочка на секунду сморщила нос и весело, обгоняя выскочивших следом за ней старшеклассников, побежала к общежитию.

На стенах жилых корпусов заманчиво горели прямоугольники света. Взглянув на них, Людка подумала: «Как там сейчас хорошо!» Ей захотелось поскорее окунуться в тепло девчачьей комнаты, вынуть из тумбочки «Собаку Баскервилей» и до отбоя погрузиться в детективную историю Шерлока Холмса. Предвкушение любимого занятия подстегнуло ее, и вскоре она оказалась в общежитии.

Войдя в коридор здания, Людка заметила, как из него в комнату девчат метнулась щуплая фигура Карпенко Аньки. «Никитина идет!» — услышала она Анькин предупреждающий голос, и дверь в спальню за одноклассницей громко захлопнулась.

На ходу стянув с головы шапочку, Людка привычным движением расстегнула пуговицы, сняла пальто. Держа вещи в левой руке, правой нажала на дверь и вслед за подругой вошла в спальное помещение. В комнате не было света. Он горел только в коридоре, за Людкиной спиной.

Не успела вошедшая что-то разглядеть, как кто-то сильно толкнул ее вперед и закрыл за ней дверь. Людка оказалась в душной полутьме. «Девчонки, давай!» — прозвучал рядом призыв, и ничего не соображающая девочка вдруг мешком свалилась на пол под толстым слоем наброшенных на нее пальто.

Удары посыпались со всех сторон. Малолетние нападницы шумно пыхтели, молча, в меру своих сил колотили совершенно огорошенную, не произносящую ни единого звука Людку, вымещая на ней свое, непонятное жертве насилия недовольство и раздражение.

Трудно сказать, сколько времени продолжалось избиение. В какой-то момент, как по заказу, включился свет: видно, насильницы, довольные результатом, или, подрастеряв силенки, решили остановиться. Они, шумно дыша, растащили свою одежду, повесили ее на место и, как ни в чем не бывало, расселись на кроватях. Все также молча, продолжая возбужденно втягивать подвижными ноздрями воздух, стали испытующе смотреть на медленно, будто нехотя поднимающуюся с пола Людку.

Неожиданно дверь отворилась, и в проеме обозначилась прямая фигура Клары. На левой ее руке висели тщательно выглаженные разноцветные платьица. Закрыв за собой дверь, Клара остановилась в полном недоумении. Веки зеленовато-карих глаз невольно широко раздвинулись, лицо побледнело. То, что она увидела, донельзя поразило ее. Да и было отчего прийти в замешательство.

Посреди комнаты оцепенело стояла ее лучшая подруга. На Клару в упор смотрели увеличенные миндалины ее глаз. Клубничного цвета лицо обрамляли растрепанные темные волосы. Кофточка съехала набок. Людка тяжело, как после забега, шумно дышала. На полу рядом с ней сиротливо валялись розовая шапочка и коричневое пальто.

Недоброе безмолвие висело в воздухе. Только необычно оживленное сопение взъерошенных активными действиями участниц безобразной сцены раздавалось в густом тепле.

«Девочки, что случилось?» — оглядев сверстниц удивленным взглядом, наконец выдавила из себя Клара. Эти слова, словно кнутом, стегнули по сердцу Людки, оцепенение улетучилось. Она рванула с места. Стремительно промчавшись мимо подруги, распахнула дверь спальни и, громко простучав ботинками по деревянному полу коридора, изо всей силы ударилась о входную дверь жилья и без верхней одежды, оставшейся неприкаянно лежать на полу, выскочила на улицу.

Дождь заметно усилился. Вокруг было пустынно. Сдерживая неожиданно нахлынувшие рыдания, Людка побежала к стоявшему неподалеку детскому грибку. Плюхнувшись на холодную скамью под деревянной крышей убежища, плотно прижавшись головой к гладкому знакомому столбу, девочка зарыдала. Нет, голоса ее не было слышно, только тихие всхлипы раздавались в безлюдном пространстве да судорожно вздрагивало худенькое тело.

Людка плакала не потому, что ей было больно. Во время экзекуции она совершенно не ощущала физического страдания: тумаки сквозь толщу ватной одежды не были слишком сильными. Навзрыд плакала ее оскорбленная нежная душа и горько изливалась, от сильной обиды, в струйках горячих слез. Ручейки слезной влаги текли по щекам, раздражали тонкую детскую кожу, а девочка размазывала их по лицу и продолжала сидеть и плакать, не замечая влажного холода.

«Что, что я им сделала? — билась в ее возбужденной голове мысль. — За что они так со мной?»

— Людка, ты где? — вдруг услышала она тревожный зов Клары, выбежавшей из здания. — Возьми пальто, простудишься.

Клара выбежала на игровую площадку и в тени грибка различила темный силуэт Людкиной фигуры.

— Глупая, заболеть хочешь? Давай надевай пальто! — подбежав к подруге, заботливо заговорила она, сама в это время натягивая пальтишко на безразличную к холоду Людку.

— Клара, почему они на меня набросились? — хлюпая носом, выдавила из себя пострадавшая. — Жили, дружили, и вот на тебе. Набросились подло, все на одну. Скажи, что я сделала не так? Кого из девочек обидела?

— Да говорила я с ними, — прижимая к себе за плечи подругу, как взрослая, заговорила Клара. — С мальчиками дружишь? Девчонкам это не нравится. Они думают, что ты мальчишкам про нас сплетничаешь, рассказываешь им наши секреты.

— Никогда такого не было, — немного успокоившись, возмущенно отвечала сквозь слезы Людка. — Зачем им наши секреты? Им совершенно не интересны разговоры об артистах, о платьях, юбках, шапочках. И о девочках они не говорят.

— А о чем они говорят?

— О машинах, велосипедах, рогатках.

— О рогатках?

— Ну да, какую рогатку и из чего лучше сделать.

— И эти разговоры тебе нравятся?

— А что делать, если в интернате на выходных никого из девчонок нет? И мне интересно. Особенно когда Леня приходит. Он приносит гитару, поет. Все ему подпевают или слушают.

— Это такой парень с густым чубом? А ты знаешь, что в него Томка Родионова влюблена? Она думает, что ты с ним дружишь.

— Это почему она так думает? — от услышанного слезы перестали бежать из глаз Людки.

— Люда! Как-то девчонки стали решать, какая девочка у нас самая красивая. Тебя поставили на второе место. Ты очень симпатичная. И еще: ты часто бываешь в компании Лени. Вот Томка и заревновала.

— Нужен мне Леня! Ни с кем из пацанов отдельно я не дружу, — вздохнула Людка. Признаваться подруге, что ей очень нравится Рашид, она не стала.

— Пойдем уже, холодно! — потянула Людку за руку Клара.

И когда они, выбравшись из-под спасительного навеса, уже шли по направлению к спальному корпусу, осторожно спросила:

— Люда! А ты Александру Владимировичу расскажешь про «темную»?

— Зачем? Я не сексотка, хотя так обо мне думают, — совершенно придя в себя,