— Да, это я! — прошептала она в ответ.

— Можно к тебе?

— Садись, Дима.

Парень пересел на свободное возле Людки место и до конца фильма больше не отвлекал разговорами от происходящего на экране, лишь изредка незаметно посматривал на девушку, с которой не виделся давно. Они были знакомы поверхностно, когда Людка приезжала на каникулы и задерживалась у Марии в ожидании транспорта на буровую.

«Конец!» — объявил экран, и зажегся свет. Зрители потянулись к выходу. Дима шел впереди, за ним пробиралась в толпе Людка. Она видела обросший кудрявыми волосами затылок парня, крепкую спину в белой сатиновой рубашке с закатанными по локоть рукавами, загорелую кожу на руках человека, знакомого со спортом и физическим трудом.

На выходе из клуба они остановились. На городок опустилась ночь, улицы освещали редкие фонари.

— Тебя куда проводить? — поинтересовался Дима, вглядываясь в темноту.

— Идти далековато, — предупредила она.

— Что ж, прогуляюсь. Пошли?

Людка застеснялась: ведь ее еще никто из парней никогда и никуда не провожал. Она ничего не ответила, только улыбнулась, наклонила голову и сбежала с крыльца.

Они шли по слегка освещенным улицам. Под ногами шуршал песок и гравий. Молчали. Первым заговорил Дима:

— Ты как в Кунграде оказалась?

— Все, учеба в интернате закончилась. Имею документ о восьмилетнем образовании.

— И что теперь?

— Пойду в девятый. Мы переезжаем.

— И куда?

— Может, в Караулбазар. Есть такой поселок нефтеразведчиков в Бухарской области. Родители отправились узнавать, что и как. А мы — Валька, Витька, Светка и я — ждем их здесь.

— Понятно, — сказал парень.

Разговор прервался. Но долго молчать Никитина не могла и поэтому заговорила о фильме:

— И как тебе кино?

— А что, хорошее. Я вот сам водитель, рабочий человек. Мне ребята понравились. Конечно, не все. Одни работают и учатся, другие получили специальность и все, школу заканчивать не хотят, ничем не интересуются, кроме гуляния по улицам, песен под гитару и пива.

— И что, разве это плохо? — задала провокационный вопрос Людка, хотя праздные гуляки ей тоже не понравились.

— Они не бездельники, но какие-то недалекие. Конечно, Рахманинова не все любят, но учиться надо, книги читать, узнавать многое.

— Дима, а как ты думаешь, Саша с учительницей помирятся?

— Думаю, да. Они любят друг друга, только учительнице нужно немного спеси поубавить, а Сашке не обижаться. За год их знакомства он много книг прочитал, даже сам правила по русскому учил. Вообще, он правильный парень.

За разговором время прошло быстро. Подошли к дому, где Никитины сняли квартиру. Людка попрощалась с провожатым у раскидистого куста, вышла из тени, направилась к двери и тут же обомлела: в окне кухоньки горел свет. Она глазам своим не поверила: когда уходила, света не было — она его выключила. Что же это значит?

Рывком открыв дверь, Людка вошла в помещение. За столом сидели родители. Они приехали раньше, чем рассчитывала их дочь.

Сердце у Людки ушло в пятки. Мысль «Будут неприятности!» молнией пронеслась в голове.

— Людка, что же это получается? — встретила ее недовольным видом и вопросом Екатерина. — Ты оставила детей и ушла? Что это значит? Где ты была?

Когда Людка уходила, дети, накормленные, уложенные в постель, уже заснули. Спать ей не хотелось, и она вышла прогуляться. И так случилось, что ей захотелось пойти в кино, в котором она давно не была. Что могло случиться с братом и сестрами в ее отсутствие? Она о них просто забыла.

— Я была в кино, — еле выговорила провинившаяся.

— Ты оставила детей одних, — грозно провозгласил отец. — Мы тебе их доверили, а ты что, гулять пошла?

Людка молчала. Что она могла сказать? Ничего!

— Иди спать, — вздохнула мать. — Что теперь говорить?

Отец тоже больше ничего не сказал. То ли родители устали, то ли они поняли, что их старшая дочь выросла, что ей хочется отдохнуть от учебы, от забот о младших, что ей нужны новые впечатления, но все завершилось недолгой нотацией.

Лежа на кровати с Витькой, Людка постепенно отходила от страха экзекуции и думала о том, что она, действительно, виновата. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось. Что же произошло? Почему она так поступила? Ответить на эти вопросы четырнадцатилетняя девочка не могла.