А отцу Макса только и не хватало сообщения Роджера Коллинза.Его и прежде отнюдь не радовало ни то, что Макс чем-то занимается до позднейночи, ни громкая музыка, доносящаяся из цокольного этажа. Он не видел никакойпричины терпеть такое дальше, тем более раз уж это угрожало погубить будущее Макса.В тот же вечер, когда позвонил мистер Коллинз, мистер Делон постановил: Максузапрещается играть со своей группой, пока он не исправит отметки, если же онпровалится по английскому языку, то с ансамблем ему придется расстатьсянавсегда. Макс считал, что со стороны отца жестоко разлучать его с музыкой,однако, по мнению мистера Делона, его сын сам на это напросился.

Макс же, несмотря на отцовское наказание, был просто не всилах самостоятельно исправить дело. Пока что он проваливал все промежуточныепроверки, которые устраивал ему по этой пьесе мистер Коллинз. Да это было инеудивительно, если учесть тот факт, что Максу никак не удавалось выйти запределы первой сцены первого акта. Предстоящий экзамен был его последнимшансом. Он был назначен на понедельник, всего через пару дней, и единственнымспособом разобраться в этом было прибегнуть к помощи репетитора. Вот дляэтого-то к делу и подключилась Элизабет... то есть, предполагалось, что онаподключится.

Макс был обеспокоен. Не в духе Элизабет было пропускатьназначенную встречу. Что же могло задержать ее? Он отложил «Отелло» и легковзбежал по лестнице в гостиную, где его родители смотрели телевизор. Просунувголову в комнату, он спросил:

От Лиз ничего не было слышно? Его отец поднял голову инахмурился.

Нет. Возвращайся вниз и снова перечиты­вай эту чушь, покаона не явится. Это приказ.

Слушаюсь, сэр. — Нахмурившись в ответ, Макс прищелкнулкаблуками и по-военному отсалютовал отцу.

Ну хватит, Макс. Убирайся к своим книгам!

Вихрем вылетев прочь, Макс так сильно захлопнул за собойдверь цокольного этажа, что дом затрясся. И без того уж было достаточно мерзкопроводить субботний вечер дома, но то, что вдобавок ко всему приходилось еще ивыслушивать нотации отца, просто приводило Макса в бешенство.

Снова оказавшись внизу, Макс принялся перелистыватьочередной выпуск увлекательного детектива-комикса, подхваченный им в этот деньна улице. По крайней мере здесь писали на вполне понятном английском языке.

Благодаря этому пьесу к восьми часам Макс понял ничуть нелучше прежнего. Элизабет просто безумно была ему нужна!

Решив, что заслуживает нового перерыва, Макс пошлепалнаверх, к телефону. Его беспокойство но поводу своего выживания на стезеобразования теперь смешивалось с искренней тревогой относительно местонахожденияЭлизабет. Он набрал ее номер, но не был удивлен, что никакого ответа непоследовало. Элизабет ведь говорила ему, что приедет прямо из больницы. Нотам-то она должна была все закончить вот уже несколько часов назад! «Что-тоздесь неправильно, — думал Макс, возвращаясь вниз. — С ней, должно быть, что-тостряслось. Покрышка лопнула. Или, может, дома какая-нибудь внезапнаянеприятность».

Без двадцати десять Макс пришел к выводу, что дальнейшееизучение одной и той же страницы «Отелло» было бы просто напрасным усилием. Онслишком тревожился об Элизабет, чтобы заниматься чем-либо иным, кроме как тупотаращиться на расплывающиеся перед его глазами слова. Он еще разок попыталсяпозвонить ей домой, но там по-прежнему никто не отвечал.

А что, если она попала в беду? Элизабет, на которую каждыйвсегда мог рассчитывать, если возникала нужда, Элизабет, первоклассныеобозрения которой о «Друидах» в газете школы Ласковой Долины помогли ансамблюМакса стать самым популярным в школе. Разве хотя бы это не обязывает егоудостовериться, что с ней все в порядке? «Я не могу больше оставаться здесь, —решил Макс. — Я должен попытаться разыскать ее». Но сообщать об этом родителямбыло бы пустой тратой времени: они бы нипочем не отпустили его. Макс сновавернулся в цокольный этаж, но на этот раз без малейшего намерения тамзадерживаться. Он потихоньку выскользнул из задней двери и направился кмотоциклу, припаркованному у стенки дома, с другой стороны гостиной. Немногочувствуя себя преступником, Макс вытолкал своего боевого коня мимо краялужайки, на улицу. Он продолжал вышагивать рядом с мотоциклом, пока не добралсядо угла и не завернул за него. А потом, оказавшись на достаточно далекомрасстоянии от дома, где звук мотоцикла не могли бы услышать его родители изаподозрить неладное, он запустил мотор. И больше не тратя попусту ни секунды,он помчался в сторону больницы имени Фаулера разыскивать Элизабет.

Было еще только девять часов, и тем не менее вечер ужепринес один успех Джессике. Да такой, которого она и не ожидала. Пока что онабыла единственной, почти всецело завладевшей вниманием Николаса, причем на этотраз ей даже не пришлось прибегать к своим обычным проделкам, чтобы добитьсяэтого. Все, что ей надо было делать, — это отвечать на вопросы Николаса о себе ио жизни в Ласковой Долине.

Но и она, конечно, тоже задала Николасу уйму вопросов о нем.Она выяснила, что в прошлом году он окончил привилегированный пансион вКоннектикуте и использовал свободное время, чтобы изучить компьютерный бизнессвоего отца, прежде чем отправиться в колледж. Он был взволнован переездом вЛасковую Долину, хотя и признался, что тоскует по прежнему дому, по друзьям ивоспоминаниям, оставшимся там, на Восточном побережье. К счастью, в его прошломвообще не было никаких девушек, во всяком случае достойных упоминания. ЭтоДжессике удалось выяснить сразу же. Что ж, если дела и дальше пойдут всоответствии с ее планом, она без труда заставит Николаса позабыть о своемВосточном побережье.

Извинившись, Николас ненадолго отошел проверить, как идутдела у остальных гостей. Он пообещал быстро вернуться. Когда он отходил,Джессика заметила приближавшуюся Кэролайн Пирс. «О нет, — подумала Джессика,резко поворачиваясь на каблуках, — только не Мисс Проныра собственной персоной».Но прежде чем у Джессики появилась возможность улизнуть, Кэролайн протолкаласьсквозь толпу и подошла к ней сзади.

Ах, Джессика, я просто восхищена твоим платьем, — с пыломсказала она.

Сама Кэролайн, как обычно, была воплощением чопорности:розовое платье спортивного типа было застегнуто до воротника, рыжие волосы аккуратнозаколоты назад. Но при внешности этакой Мисс Жеманность у нее былаотвратительная склонность к самым непристойным сплетням. Даже Элизабет, укоторой почти о каждом человеке находилось хоть немного приятных слов,старательно избегала Кэролайн.

И Николасу, как я вижу, твой прикид тоже нравится, — нехорошоулыбаясь, сказала Кэролайн.

У Джессики не было ни малейшего намерения предоставлять ейинформацию, которую она усердно вынюхивала.

Ты и сама выглядишь божественно. — Голос Джессики былнарочито ласков. Она надеялась, что Кэролайн быстренько исчезнет еще довозвращения Николаса. Стремительно порывшись в мыслях, она добавила: — Знаешь,Кэролайн, девушек в розовом Уинстон Эгберг просто обожает.