твою жену украдут, завтра твоих купцов в портах начнут обирать, а потом и тебя самого с земли сгонят.

— А что великий царь, лабарна3 Суппилулиуима говорит? — поинтересовались гости. — Он может грозное письмо царю Аххиявы4 написать…

— На себя рассчитывайте, мужи, — поморщился Приам. — От великого царя помощи не будет. Надо ехать.

— Поехать можно, — сказали уважаемые люди. — И даже нужно. Только мы до холодов никак не обернемся, зимние шторма начнутся. Предлагаем весной выйти в путь, иначе нам в Аххияве зимовать придется. И караван с товарами предлагаем собрать, чтобы впустую не гонять корабль.

Точно! Как я не подумал. От баб не убудет, зато можно заодно срубить немного серебра. Такое здесь тоже в порядке вещей. Тут никто никуда не спешит, в надежде, что проблема рассосется сама.

— Дардан поддержит нас? — Приам пристально посмотрел на отца, и тот задумался.

Вон оно чего! Приам хочет ахейцам Пролив перекрыть, если они не согласятся женщин отдать. А согласие царя Дардана нужно для того, чтобы ахейцы не смогли проскочить Трою и дождаться ветра у нас. Интересно, а нам-то это зачем? Наверное, я чего-то не знаю, потому что отец склонил голову и с достоинством ответил:

— Дардан исполнит свой долг, как и полагается родственникам и гостеприимцам. Он даст в эту поездку своих людей. А что случится потом, известно только богам.

Он благоразумно не стал обещать многого, а простая поездка не обязывает Дардан ни к чему. Только в этот момент отец как бы невзначай посмотрел в мою сторону, и у меня сердце сжалось в дурном предчувствии. Почему? Да потому что я, как и любой советский школьник, прекрасно знаю, чем эта поездка закончится. Дерьмово она закончится, просто на редкость дерьмово.

1 Одномоментная гибель элиты Крита в цунами — это современная, вполне стройная теория, которая основывается на раскопках колонии критян Акротири на острове Санторин, где и взорвался вулкан. В домах, засыпанных пеплом, вообще нет ценностей и мелких вещей, их заботливо вывезли. Землетрясение на море практически не чувствуется, но после попадания огромных масс воды в раскаленное жерло вулкана возникла огромная волна. В этом случае привычная схема дала сбой, и все погибли.

2 Троя VI была разрушена землетрясением около 1300 года до н.э. Троя VIIа, которую традиционно относят к описываемым событиям, меньше и беднее. Люди, действительно, поделили восстановленные дома перегородками на более мелкие части.

3 Лабарна — сначала личное имя одного из хеттских царей, а потом титул. Это обычная практика, полный ее аналог — Юлий Цезарь, прозвище которого превратилось в титул.

4 Аххиява — материковая Греция, отождествляемая с владениями ванакса ахейцев, царя царей Микен. Более мелкие, вассальные вожди, носили титул басилеев. К этой области относились также некоторые территории Малой Азии, которые подчинялись микенцам. Например — Милаванда (Милет) и архипелаг Южные Спорады с островами Кос и Родос.

Глава 3

Следующим утром Тимофей валялся на палубе купеческого корабля, который они с парнями подрядились охранять, и смотрел, как по небу бегут белые барашки облаков. Хорошо просто поваляться после сытного завтрака, а не идти неведомо куда по незнакомым землям, вертя головой во все стороны, словно филин. Свежая лепешка, кусок козьего сыра, горсть маслин и чаша вина полностью примирили его с действительностью. Тимофей был благодушен и любил всех вокруг. Вообще всех, даже задаваку Рапану.

В этот раз спокойный рейс случился, хотя море сейчас опасное, особенно у берегов Лукки и Милаванды(1), где побережье изрезано великим множеством мелких бухт. Раз только две лодки с какими-то голодранцами на борту вырвались из-за скал, почуяв добычу, но шквал стрел и блеск бронзового доспеха Гелона, их старшего, утихомирил этот порыв. Троих они застрелили, а остальные только поорали, помахали кулаками в бессильной злобе и поплыли назад. Так себе мысль в тяжелую бронзу наряжаться, когда ты в море, но на дурачье действует безотказно. Хороший доспех только у знатных воинов есть, а с такими связываться себе дороже.

А еще у дядьки Гелона настоящий бронзовый меч имеется, поножи и шлем из кабаньих клыков. Он все это богатство с убитого врага взял. Гелон тогда изловчился его в бедро ранить, а когда тот кровью истек, добил в шею. Тимофей вздохнул завистливо. У него самого из оружия лишь копье и плохонький кинжал. Щит — дерьмо. Он его своими руками из лозы сплел и кожей обтянул. Стрела его, конечно, не возьмет, но если бросок доброго копья принять придется, то может и пробить. Дорого сейчас хорошее оружие стоит.

Тимофей посмотрел на море и прищурился. Он в охране походит лет десять, скопит серебра и сам купцом станет. А вдруг им повезет, и они ограбят по дороге городишко какой, или корабль купеческий на копье возьмут. Вот тебе и серебро. Грабеж на море — дело обычное и уважаемое. Им все занимаются, особенно сами купцы. Торговли все меньше и меньше от такой жизни, а людей, что с обозами ходили, столько же осталось. И жрать они каждый день хотят. А что будут делать тысячи голодных мужиков, когда у них оружие есть, а работы, наоборот, нет? Правильно, они будут сбиваться в шайки и разбоем заниматься. Куда им еще идти? Тимофею вот идти совсем некуда. Его в родных Афинах никто не ждет. Второй сын он. Их земля брату достанется, а он сам получил копье, нож и отцовский пинок под зад. Так он к материному брату Гелону в ватагу и попал. Третий год уже ходит. И в Угарите был, и в Тире, и городах Египта. Все лучше, чем коз пасти на каменистых пустошах Аттики, что не видели ни капли дождя уже пару лет.

— Ты чего это здесь разлегся? — услышал Тимофей недовольный оклик старшого. — Поднимай задницу, лентяй! Пойдешь с хозяином на рынок. Он девку продаст, а ты рядом постоишь, послушаешь. Нам, чай, с того доля причитается. Мы же ловили ее.

Гелон был воином лет тридцати пяти, крепким, но скорее широким в кости, чем мясистым. Напротив, он худой и мосластый, хотя на силе его это не сказывалось никак. Доспех свой, что весил больше, чем полталанта(2), Гелон носил играючи, а копье метал на полсотни шагов, попадая в мишень из тростника без промаха. Он и Тимофея гонял нещадно, пообещав старшей сестре сохранить жизнь сына. Именно поэтому и гонял. Прокаленная солнцем физиономия, перечеркнутая корявым шрамом от угла глаза почти до подбородка,