- Вы разграбили мое сокровище! - раздался отдвери невеселый, хоть и с улыбкой, голос Макса.

А Наташа вообще по полгода отсутствует, ноКатька не злится на нее так, как сейчас на Макса. Впрочем, Виктор тоже всюжизнь отсутствовал, уходил в море то на два месяца через два, то на полгода,как Наташа; а бывало, только успеет вернуться с вахты, как снова просятзаступить. И Максу и в голову никогда не приходило сердиться на отца за это.Это его работа. А Катя злится, потому что папа никуда не уехал, а простоперестал уделять ей внимание. Она привыкла всю жизнь быть заласканнымцветочком, как говорит Инесса. Виктор и Мария Анатольевна вовсе не такиенежные, как Макс. Может, поэтому Макс такой 'приставучий' - не мыслит себя безфизического контакта с дорогими ему людьми, словно компенсирует недостатокнежности в детстве.

Оглянувшись на расстроенное лицо Максима, Наташапредложила своему свекру:

- Виктор Карлович, пойдемте на кухню!

- Почему 'Карлович'?! - возмутился капитан,вставая в полный рост. - Разве, когда мы с тобой знакомились, я сказал, что яКарлович? Я представился, как Виктор, так меня и называй! Ты из меня старикакакого-то делаешь...

Так и бухтел этот старик, пока Маша не сунулаему в руки сладкий крендель. Наташа смеялась и, стараясь не мешать по кухнеМарии Анатольевне, аккуратно заваривала чай на всех.

Мария Анатольевна еще относительно молода, ейпока даже нет пятидесяти. И выглядит неплохо, но с одной оговоркой. Онадомохозяйка (муж против того, чтобы она работала, ведь он сам достаточнозарабатывает), и, как истинная домохозяйка, Мария Анатольевна носит заурядные,неприметные халаты, не делает макияж, за исключением тех случаев, когда выходитиз дома. И вот тогда и проявляется вся неопытность в визажных делах!Стандартная красная помада на продолговатых, почти не объемных губах; румяна,как во времена ее молодости; черная тушь на каждой ресничке - редкой,недлинной. А ведь она полновата, и лицо у нее такое кругленькое, даже безморщинок! Это лицо бы да Наташе в руки... Уж Наташа-то в имидже разбирается!Этому кругленькому лицу сменить бы румяна на персиково-бронзовые, чтобывизуально подчеркнуть скулы... Глаза у нее карие - совершенно 'немаксимовые'.Зато рот - точно, как у Макса. И красная помада здесь неуместна.

Нет, задавая вопрос, Наташа не задумывалась,стоит ли об этом спрашивать - почему бы и нет. Но впервые в жизни решиласьобратиться к этой женщине по-другому, не так, как раньше:

- Мам, а Вы с косметикой экспериментировать нелюбите?

Мария Анатольевна едва успела сесть за стол иразместиться как раз настолько удобно, чтобы сейчас, забыв обо всем, удивленноуставиться Наташе в глаза. У Наташи все внутри похолодело. Во-первых, сердце немогло смириться с тем, что слово 'мама' обозначило не только ту женщину,которая Наташу родила. Во-вторых, тут же в мозгах вьюгой взвилась паника: неслишком ли рано я использовала это обращение. В-третьих, просто какое-тостранное, нелепое ощущение - то ли радость, то ли слезы... И страх! Самыйобычный страх... От дезертирства Наташу спасло только то, что и МарияАнатольевна несколько секунд находилась в шоке от услышанного. Наташа стрепетом ждала реакции и дождалась спокойного, искреннего ответа.

- Витя моих экспериментов не поймет! -усмехнулась женщина и, кивнув на мужа, пояснила: - Он за всю жизнь по разнымгородам насмотрелся в портах на шлюх, всю молодость мне нотации читал... УпасиГосподи тенями, подводкой пользоваться! А теперь, видите ли, я уже старуха, имне снова мало что разрешено...

Постаревший клон Максима улыбнулся Максовойулыбкой, только совершенно без ямочек на щеках, и хмыкнул:

- Идеальная жена должна быть без косметики, беззаколок в волосах и без одежды.

Макс прикрыл дверь и подошел к Кате. Она, обнявручками коленки и закутавшись в одеяло, невозмутимо принялась тыкать маленькимипальчиками в кнопочки пульта, время от времени чихая и подтягивая сопли. Максвытащил из кармана платок, поднес к ее носику, скомандовал: 'Сморкайся!', иКатя послушалась без промедлений. Но потом снова вернулась к своемуувлекательному занятию.

- Котенок, там всего десять каналов, - улыбнулсяМакс, покосившись на дочку. - Хватит баловаться!

Отобрал у нее пульт, и Катя надула губы ещесильней, чем прежде. Зло отвернулась.

- Что тебе подарить на Новый год? - спросилпапа.

Катя молчала. Максим не видел ее лица, но готовбыл поклясться, что там уже заметны некоторые сомнения.

- Велосипед хочешь?

- Не хочу! - гордо огрызнулась малышка.

Макс вздохнул. Она весь сентябрь его доставала сэтим велосипедом. Из трехколесного она уже давно выросла, ей хочетсядвухколесный, почти как у взрослых, только с двумя маленькими роликами побокам.

- Ну, не хочешь, не надо, - сказал Макс якобыбезразлично.

Поднялся и отошел к окну, засунув руки в карманыбрюк, всем своим видом показывая, что его Катин отказ не расстроил. Малышкапару секунд сидела в недоумении. Потом ее бровки съежились, подбородокскривился, маленькие ноздри, невзирая на сопли, зашевелились, нижняя губаначала непримиримо подрагивать, и еще через секунду хлынул рев, капризный,обиженный, в лучших традициях детского плача. Катька выпрыгнула из-под одеяла,подбежала к отцу, обняла его за пояс, как смогла, и, уткнувшись лобиком ему вбок, протяжно и жалобно заскулила.

- Ты чего вылезла? - ласково поругал ее папа. -Кто тебе разрешил босиком бегать?!

Катька была только в розовых трусиках и белоймаечке, которая ей уже не в пору. Макс поднял ребенка на руки, придерживая подпопу, и Катя с радостью обхватила его всеми ногами и руками. Отнес ее на диван,сел вместе с ней также в обнимку и укрыл одеялом ее и себя заодно.

- Хватит реветь! - потребовал Максим спокойно. -Чего ты ревешь? Я не понимаю рев, я понимаю только слова! - протер подушечкамипальцев Катеринины щеки, покрасневшие и липкие. - Нужен велосипед?

Девочка отчаянно закивала головой.

- Ну, значит, купим. Выздоравливай, и поедемвыбирать, - и покорно вздохнул: - Вы, девчонки, все такие: сначала создадитепроблему, а потом сами же плачете...

Макс уехал в клуб уже через четверть часа, послезвонка директора. Наташа беспокоилась: он уже до поздней ночи не вернется, апоспать днем не успел. Даже поругала себя за то, что этим утром заставила егозаниматься сексом - лучше бы дала ему отдохнуть лишние полчаса. Побыла довечера дома у его родителей, похвасталась Катьке и Виктору, что она уже безпяти минут актриса, и поехала в Дагомыс. К своим родителям заходить не стала,хотя это на одной улице, только через три дома. У нее теперь одна семья - семьяМаксима.

С лета в обеих этих квартирах многое изменилось;с первого взгляда понятно, сколько зарабатывает Максим, и куда его деньгидеваются. Нет, он, правда, еще твердит, что скоро купит иномарку, у него мечтатакая - ярко-синего цвета, чтобы бросалась в глаза. Наташа настаивает насеребристом цвете, чтобы поэлегантнее, под стать Максу, но он непреклонен.Неужели, после этих ремонтов остаются деньги еще и на 'Ауди'?