Мягче стали ложиться на воду весла. Прекратились разговоры. Усилилась бдительность. Каждый изготовился к бою. По временам на берегу лязгали пулеметы — немцы простреливали водный путь.

Десантники шли молчаливо. И когда подошли к линии фронта, в воздух взвилась ракета, осветив местность. Все, как но команде, опустили весла и застыли в одном положении. «Обнаружили», — пронеслось в голове командира десанта, и созрел новый план действий. Но выстрелов не последовало.

Ракета потухла, и темень снова скрыла моряков. Под покровом ночи они повернули поближе к берегу, под защиту обрыва, тянувшегося почти до самого города. Путь вдоль берега был менее опасен, чем посредине открытой реки. Тут, под обрывом, казалось гораздо спокойнее, хотя греблю приходилось прерывать всякий раз, когда кверху поднимались осветительные ракеты.

Волны, гонимые ветром, и здесь захлестывали через борт, обдавая людей холодными брызгами. Матросы отливали воду непрерывно, что способствовало успешному продвижении» вперед.

— Река изгибается на зюйд, — доложили Ольшанскому.

«Значит, подходим к Николаеву», — подумал офицер и почувствовал радостное биение сердца. Первая опасность — пройти линию фронта — миновала! Что ожидало черноморцев при высадке — оставалось неизвестным…

Сильным течением лодки прибивало к берегу. Того и гляди как бы не выбросило кого на отмель. Порывистый ветер вырывал из рук весла. Борьба со стихией, длившаяся почти с вечера, изматывала силы. С великим трудом удалось выбраться на средину реки, чтобы в скором времени поворотом «все вдруг» подойти к берегу для высадки.

Показались неясные силуэты домов, по которым командир десанта определил район нового элеватора — место высадки. Вот и стенка торгового порта…

— «Все вдруг!»

Лодки устремились к причалу. Но прежде, чем высадиться всем, Ольшанский послал группу разведчиков. Берег был пуст, тих и безмолвен. Немцы, видно, были спокойны за свой тыл. Значит, моряки скрытно пробрались в Николаев.

Отряд высадился, быстро, бесшумно. Этот ответственный момент операции записан в вахтенном журнале батальона еще до рассвета 26 марта 1944 года. Следующая радиопередача из отряда гласила: «Приступаю к выполнению задачи».

Задача состояла в том, как потом выразился Николай Щербаков, чтобы «ударить ножом в спину врага». Нож был уже занесен…

Отряд развернулся цепью. Вперед Ольшанский послал саперов-разведчиков во главе со старшиной первой статьи Василием Бачуриным.

Направились к новому элеватору, который находился западнее места высадки. По сторонам валялось много обломков металла и другого хлама. Чернели руины разрушенных зданий, воронки от снарядов и бомб. В ночной тишине вдруг послышался окрик:

— Хальт!..

Флотский удар ножом оборвал голос немца. Аккуратно сняли моряки и другого немецкого часового. Больше часовые не попадались.

Саперы проверили дорогу, по которой следовал отряд, почти до самого элеватора. Василий Бачурин уже направился было к зданию, чтобы проверить его помещения. В это время грянул взрыв мины, и старшина, смелый, отважный моряк, упал замертво. За товарища, павшего смертью храбрых, десантники поклялись жестоко отомстить врагу.

Железнодорожная ветка вела их мимо здания элеватора, дальше вдоль берега — к городу. Но добраться до города не позволило время: забрезжил рассвет. Справа Ольшанский заметил лестницу, ведущую на пригорок, к двухэтажному зданию — конторе порта.

Морями поднялись по лестнице и залегли, чтобы осмотреться. Здание казалось прочным, капитальным и вполне приходным для обороны. За ним, в северо-западном направлении, метрах в шестидесяти, виднелся продолговатый приземистый домик, оказавшийся потом свинарником. Значительно правее стояли два других небольших домика; в одном из них размешалась контора элеватора. Неподалеку торчал каменный сарайчик — курятник. Таким образом, с трех сторон здания — запада, севера и востока — разбросаны были постройки, которые для обороны могли бы сыграть важную роль. Да и сама местность, открытая, отлого поднимавшаяся к городу, позволяла обороняющимся поражать противника на значительном расстоянии.

Все это старший лейтенант Ольшанский учел, оценил и пришел к необходимости остановиться именно здесь, в районе порта. Его удачный выбор места для обороны помог потом морякам выдержать и отразить бешеный натиск превосходящих сил противника.

На разведку домов отправилось несколько групп моряков. С одной из групп, состоящей из отделений Кирилла Бочковича и Юрия Лисицына, пошли в здание конторы порта командир десанта и его начальник штаба лейтенант Григорий Волошко, хорошо знавший немецкий язык. Уговорились: немцев снимать бесшумно. Открыли парадную дверь и зашли в полутемный коридор. Волошко окликнул по-немецки:

— Есть ли кто здесь?

Внизу никого не было. Поднялись на второй этаж — тоже никого. Пусто было и в остальных домах; помещения были служебными.

Началась расстановка сил. Сам Ольшанский со своим штабом обосновался в подвале конторы порта. Здесь же установили две радиостанции. Отряд разбился на две основные группы. Одна под командованием младшего лейтенанта Василия Корда заняла первый и второй этажи. Другая во главе с младшим лейтенантом Владимиром Чумаченко должна была обеспечить охрану штаба и выделить бойцов для охраны здания снаружи. Свинарник, перегороженный несколькими гранитными переборками, заполнило отделение старшины 2 статьи Бочковича. В контору элеватора и в домик восточнее основного здания послали матросов старшины 1 статьи Юрия Лисицына и старшины 2 статьи Ивана Макиенок. В каменном сарайчике-курятнике устроился матрос Георгий Дермановский. Метрах в тридцати от него, юго-восточнее конторы порта, залегли с противотанковым ружьем матросы Леонид Недогибченко и Ефим Порхомчук, а западнее большого здания окопались с противотанковым ружьем Михаил Абраменко и Владимир Кипенко.

Так отряд занял круговую оборону.

Ольшанский приказал всем надежно окопаться и прочно забаррикадироваться. Укрепление началось тотчас же. В стенах пробивали бойницы. Лишние двери и окна закладывались ящиками с песком и кирпичом.

Подготовка к предстоящим боям шла полным ходом. На первом этаже работали у окон автоматчики старшины 1 статьи Кузьмы Шпака. Подтянули к амбразурам свои пулеметы матросы Павел Осипов, Иван Удод и Акрен Хайрудинов. В кабинетах второго этажа под руководством младшего сержанта Владимира Очаленко устанавливали свои ПТР’ы и ручные пулеметы матросы Николай Щербаков, Николай Казаченко, Валентин Ходарев, Михаил Мевш и другие.

Утром Ольшанский отправился проверять, изготовились ли его подчиненные и каково их настроение. То и другое ему понравилось, укрепление надежное, настроение бодрое.

Все дома моряки превратили в общий неприступный дот.

Командир возвратился к себе в штаб довольный. Все пока шло своим чередом.

Медленно наступило мартовское утро, свежее, сырое и пасмурное. Синяя дымка рассвета окутала прибрежные дома, густо заволокла причалы торгового порта. Хорошо было видно только серое здание нового элеватора, возвышавшееся над местностью, как колокольня. Кто-то ночью предложил остановиться в нем: привлекали его массивные стены. Ольшанский не согласился: слишком оно приметно и одиноко, для обороны не годится.

Константин Федорович долго стоял у окна, молчаливый, серьезный и внимательный, как всегда перед боем. Он настороженно прислушивался к тишине; до слуха доносились