– Как вы думаете, отчего у капитана Тревильяна такаянеприязнь к женщинам?

– Ерунда это, сэр. Просто причуда, вот и все. Я знавал ираньше подобных джентльменов. Если уж вам угодно, сэр, вроде застенчивостикакой-то, что ли. Даст им в молодые годы от ворот поворот какая-нибудь юнаяледи, вот и появляется у них эта блажь.

– Капитан Тревильян не был женат?

– Разумеется, нет, сэр.

– Кто у него есть из родственников? Вам неизвестно?

– Мне кажется, сэр, у него есть в Эксетере сестра, и,помнится, он как-то упоминал племянника или племянников.

– Никто из них не навещал его?

– Нет, сэр. Я думаю, он в ссоре со своей сестрой.

– Вам известно ее имя?

– Кажется, Гарднер, но я не уверен.

– Адреса ее не знаете?

– Боюсь, что нет, сэр.

– Ну, мы, несомненно, обнаружим его, когда будемпросматривать бумаги капитана. Теперь, Эванс, скажите, что вы делали вчерапосле четырех часов дня?

– Я был дома, сэр.

– Где ваш дом?

– Тут за углом, Фор-стрит, восемьдесят пять.

– Вы совсем не выходили из дома?

– Что вы, сэр! Снегу-то навалило, попробуй выйди.

– Да, да. И кто-нибудь может подтвердить ваше заявление?

– Простите, сэр?

– Кто-нибудь знает, что вы были дома все это время?

– Моя жена, сэр.

– Вы с ней были одни дома?

– Да, сэр.

– Ну, хорошо, у меня нет оснований сомневаться. Пока с вамивсе, Эванс.

Бывший моряк медлил. Он переминался с ноги на ногу.

– Не нужно ли что-нибудь, сэр… может быть, прибрать?

– Нет, пока все должно оставаться на своих местах.

– Понятно.

– Впрочем, лучше подождите, пока я все осмотрю, – сказалНарракот. – Возможно, у меня будут к вам вопросы.

– Хорошо, сэр.

Инспектор Нарракот занялся осмотром комнаты. Допроспроисходил в столовой. Здесь был накрыт ужин: холодный язык, пикули[7], сырстильтон, печенье, а на газовой горелке у камина – кастрюля с супом. Насерванте подставка для графинов с вином, сифон с содовой водой, две бутылкипива. Тут же целый строй серебряных кубков, а рядом с ними, явно не к месту,три с виду совершенно новеньких романа.

Инспектор Нарракот исследовал один, другой кубок, прочиталнадписи на них.

– Капитан Тревильян был неплохим спортсменом, – заметил он.

– А как же, – сказал Эванс. – Он всю жизнь занималсяспортом.

Инспектор прочитал вслух названия романов:

– «Любовь поворачивает ключ», «Веселые люди из Линкольна»,«Узник любви». Хм, по-видимому, капитан не обладал особым литературным вкусом,– заключил он.

– О, сэр! – засмеялся Эванс. – Это не для чтения. Это призы,которые он выиграл на конкурсе подписей к железнодорожным картинкам. Десятьрешений капитан послал под разными именами, включая и мое. Он считал, чтоФор-стрит, восемьдесят пять, – адрес, которому наверняка дадут приз. Чемобычнее имя и адрес, говорил капитан, тем больше вероятность получить приз. Идействительно, я получил приз, но не две тысячи фунтов, а всего лишь три новыхромана, и, по-моему, из тех, которые никто не покупает в магазинах.

Нарракот улыбнулся и, еще раз попросив, чтобы Эвансподождал, продолжил осмотр. В одном из углов комнаты находился внушительныхразмеров шкаф. Он и сам-то походил на маленькую комнату. Здесь были небрежноувязанные две пары лыж, пара весел, с десяток клыков гиппопотама, удочки,лески, различное рыболовное снаряжение, сумка с клюшками для гольфа, тенниснаяракетка, высушенная и набитая чем-то ступня слона, шкура тигра. Было ясно, что,позволив занять Ситтафорд-хаус, капитан Тревильян забрал самые дорогие для неговещи, не доверяя их женщинам.

– Смешно везти все это с собой. Дом ведь был сдан всего нанесколько месяцев?

– Совершенно верно, сэр.

– Не лучше ли было бы запереть эти вещи в Ситтафорд-хаусе?

И еще раз ухмыльнулся Эванс.

– Разумеется, самое верное дело, – согласился он. – И ведьтам множество шкафов. Кэптен сам вместе с архитектором проектировал дом, итолько женщина в состоянии оценить его гардеробную. Оставить вещи там, сэр,было бы самое разумное. Тащить все это сюда – это, скажу я вам, была работа, иеще какая! Но куда там, кэптен и мысли не мог допустить, что кто-то дотронетсядо его вещей. А запри их, так женщина, говорил он, обязательно найдет способ доних добраться. Это, говорил он, любопытство. Лучше уж не запирать, если нехотите, чтобы их трогали. Но самое правильное – забрать их с собой, тогда ужбудешь уверен, что с ними все в порядке. Ну вот мы их и забрали сюда, да…непросто это все было, да и недешево, но ведь эти штуки для кэптена – онисловно его дети.

На большее Эвансу уже не хватило дыхания, и пришлось сделатьпаузу.

Инспектор задумчиво кивнул. Был еще один вопрос, который егоинтересовал, и он счел момент подходящим, чтобы ненавязчиво перейти к новойтеме.

– Эта миссис Уиллет, – небрежно бросил он, – она что,приятельница или просто знакомая капитана?

– Ну что вы, сэр, они совсем не были знакомы.

– Вы уверены в этом? – быстро спросил инспектор.

– Уверен?.. – Бойкость инспектора сбила с толку бывалогоморяка. – Вообще-то, кэптен не говорил об этом… Да нет же, я точно знаю.

– Я спрашиваю, – пояснил инспектор, – потому что время длянайма дома довольно необычное. Но, если эта миссис Уиллет была знакома скапитаном Тревильяном и знала дом, она могла написать ему и договориться обаренде.

Эванс покачал головой:

– Это же агенты от «Вильямсона», они написали, сообщили, чтоу них есть запрос от леди.

Инспектор Нарракот нахмурился. Сдача Ситтафорд-хаусапредставлялась ему очень странной.

– Я полагаю, что капитан Тревильян и миссис Уиллет все-такивстречались? – спросил он.

– Конечно. Она приезжала посмотреть дом, и он ей всепоказывал.