Варвара вернула рюмки в буфет и мимоходом пощупала своепальто, висевшее в ванной над батареей. Конечно, мокрое. В чем она завтрапойдет на работу?

Да и черт с ним. Черт с ним, с пальто, с ИваномАлександровичем, с паспортом и кошельком! Утром что-нибудь само придумается.

А Петра Борисовича Лиго убили. Убили прямо под носом уВарвары Лаптевой, а она ничего не видела и не слышала. Жалость какая.Единственное приключение в жизни, да и то проспала.

Такой приличный, невзрачный, серый человечек. За что егомогли убить?

* * *

— За уши!

— Что?!

— Я говорю — за уши!

— Что — за уши?! За какие уши?!

— Если у тебя волосы во все стороны торчат, — прокричалаВарвара и ловко перевернула на сковородке оладушку, — заправь их за уши!!

— Какие должны быть уши, чтобы за них можно было заправитьмои волосы?! — прохныкала из глубины квартиры Таня. — Господи, что ж этотакое!..

Она не выспалась и пребывала в плохом настроении. И еще наработу придется идти! Ну почему, почему суббота бывает так редко? Ну хоть быдва раза в неделю была суббота. Два раза суббота и один раз воскресенье.

А? Неплохо?

В дверь позвонили, и Таня уронила себе на ногу диваннуюраскладушку.

— Вот черт!.. Ах, господи!..

— Не поминай господа всуе, — назидательно сказала Варвара изкоридора. — Господь — не соседская коза…

— Ты открывай лучше, — простонала Таня и пнула диван. Легчене стало, зато чувство свершившейся мести принесло некоторое удовлетворение. —И кого это принесло в полвосьмого утра?!

Варвара вышла в общий коридор, заставленный коробками ибанками — банки были предусмотрительно пронумерованы и прикрыты старым одеялом,чтоб не сперли, — и, вытянув шею, заглянула в мутное стекло.

— Кто там?

За стеклом шевельнулось что-то огромное и темное, и Варваравдруг так испугалась, что взвизгнула и отпрыгнула назад.

Что делать?! Милицию вызывать? Она будет ехать час. Или два.За это время их с Танькой убьют. Каждую по семь раз.

— Варвара, — позвал из-за двери странный и незнакомый голос,и темная туша опять шевельнулась, — Варвара, это вы… ты?

— Я, — прохрипела она, нашаривая рукой банку с огурцами. Вселучше, чем ничего. Банкой с огурцами вполне можно дать по голове. Как в кино.

— Варвара, это Дима Волков. Ты… вы… помните меня?

Дима? Какой еще Дима?! Что за Дима Волков в полвосьмогоутра?!!

Тут у Варвары в голове просветлело, она снова взвизгнула, ноуже от радости, кинулась на дверь, кое-как отперла хлипкий замочек и уставиласьна темную, шевелящуюся в вечных подъездных сумерках тушу.

— Димка?!

— Ну да. Это я.

Он говорил с какой-то странной, как будто вопросительнойинтонацией, словно бы сомневался в том, что Димка — это именно он, и улыбалсянеуверенной улыбкой и прямо перед собой держал треугольный целлофановыйсверток, из которого бодро торчали три замороженные гвоздики.

— Димка! — вскрикнула Варвара, кинулась на него и поцеловалав щеку. Димка испуганно моргал и все улыбался. — Откуда ты взялся, Димка?! Тыже в Америке!

— В Америке, — подтвердил он и сунул Варваре сверток. — Этотебе. Только боюсь, что они не совсем… свежие.

— Они были свежими месяц назад, — нетерпеливо сказалаВарвара и потянулась, чтобы еще раз его поцеловать, — но это неважно.

Почему-то она никак не могла взять у него букетик и не сразусообразила, что это из-за банки. В руке у нее была банка с огурцами. Варварасунула ее обратно и задвинула ногой.

— Димка, когда ты приехал?!

— Варвара, кто там? Оладьи сгорели!

— Ты… не одна? — спросил Димка, сделал шаг назад и стыдливопотупился, как на просмотре кинофильма «Еще раз про любовь», куда их водиливсем классом.

— Я не одна. У меня Таня ночевала, подруга. Слушай, почемумы стоим в коридоре? — Его рука под тканью синей куртки была толстой и теплой,как в былые времена. Варвара держалась за эту руку и, не отрываясь, смотрелаему в лицо, и даже приплясывала от радости.

— Наверное, потому, что тебе неудобно пригласить меня войти,— предположил Димка, и Варвара фыркнула:

— Ты совсем лишился ума в своей Америке! Пошли! Пошлискорее!

«Скорее» не получилось, потому что у него был рюкзаквеличиной со стог сена, еще сумка и еще один рюкзак, поменьше.

— Господи, ты что, не заходил домой?!

— Я заходил, — пропыхтел Димка, втаскивая в прихожую — шкафиз гарнитура «Хельга» — всю свою поклажу, — но я их не предупредил. Я хотел,чтобы был… неожиданность. Сюрприз, вот что.

— Ты разучился говорить по-русски? — уточнила Варвара. Залямку она тянула рюкзак, который поменьше.

— Нет. Но я быстро разучиваюсь. Мне не с кем говоритьпо-русски.

Варвара перелезла через гору вещей, загромоздивших ееприхожую-шкаф, и захлопнула дверь в коридор. Соседка, выглянувшая на шум, ужесчитала свои банки, откинув старое одеяло, загибала пальцы и шевелила губами.

— Доброе утро, — сказала Варвара соседской спине и быстрозахлопнула дверь.

— Варвара, кто там с тобой?! Мы сейчас на работу опоздаем! Иоладьи сгорели! Ты слышишь?!

— Димка приехал, — завопила в ответ Варвара. — Димка Волков!Из Америки. Так почему ты не пошел домой, я не поняла? Что за сюрприз?

— Я не хотел, чтобы родители меня встречали. Я хотел, чтобы…неожиданно.

— Все ясно! — перебила Варвара с удовольствием. — Тыприперся из своей Америки, а дома никого нет. Йес?

— Йес, — подтвердил Димка, усмехнувшись.

— Какой еще Волков? — недовольно спросила Таня, появляясь вдверях кухни.

На ней была выцветшая розовая майка с собачьей мордой наживоте — морда заканчивалась чуть выше монументальных молочно-белых коленок.Буйные кудри стояли дыбом. В руке деревянная лопаточка с обгорелой куцейручкой. На веках — по пол-ломтика свежего огурца.

В конце концов каждый по-своему приводит себя в порядокнаутро после «девичника». Варвара верила в капустный лист, а Танька — в огурцы.