— А потом на тебе женится милицейский майор, — закончила заподругу Варвара, — и не мечтай даже. Никто не врывался и на пол не кидал.Прости.

— Да ну тебя.

— Правда, Тань. Конечно, все было так, как будто он сам посебе умер, а я думаю, что его убили.

Таня отняла руку от груди, подперла подбородок и посмотрелана нее с настороженным интересом. Мелко завитые кудри на голове вздрогнули итоже вроде как нацелились на Варвару.

Лет восемь назад во время какого-то семейного праздника изплоской хрустальной вазы, водруженной в центр низкого серванта, пропалибриллиантовые серьги Таниной свекрови. Серьги были старинные, единственныеуцелевшие от некогда громадного наследства, которое оставила своим детямсвекровина то ли пра-, то ли прапрабабка. Свекровь убивалась и рыдала. Свекорбегал со склянкой в руке, и от него на весь дом несло валокордином. Танин муж,тогда еще горячо и безумно любимый, прятался за Таню, гости настороженнопереговаривались, уверенные, что «продолжение банкета» не сулит им ничегохорошего, — свекровь кричала, что положила серьги в вазу пять минут назад,потому что у нее «уши отваливаются». Серьги были тяжелыми, и бриллиантов в нихбыло много.

Варвара серьги нашла.

Как в детективном кино, она задала каждому из присутствующихпо одному вопросу и внимательно выслушала ответы. Кое-что даже записала. Потомподумала и произнесла короткую речь.

— Я знаю, кто взял из вазы серьги Марины Ильиничны, —сказала Варвара, и над столом повисла и стала быстро растекаться по угламтишина, — и я знаю, как это доказать. Обещаю, что никому не скажу, кто этосделал, если серьги вернутся на место. Если нет, я объясню Марине Ильиничне иВиктору Ивановичу, как все было, и тогда уж они поступят на свое усмотрение.Думаю, что это будет справедливо. Значит, так. Виктор Иванович, погасите свет вкоридоре и закройте дверь. Хорошо. Теперь я гашу люстру и начинаю считать дотридцати. Когда я зажгу свет, серьги должны лежать на тарелке из-под яблок.Таня, вытащи из тарелки яблоки. Раз, два, три!..

Свет погас, стало темно, как в погребе во время полярнойночи, а когда через несколько секунд свет вспыхнул снова, на тарелкекрасовались прабабушкины серьги. Красовались, сверкали и подмигивали всеми своимимногочисленными бриллиантами еще нахальнее, чем обычно.

Сколько потом Таня ни приставала, Варвара так и не выдала,кто их тогда утащил. Свекрови тоже было страсть как любопытно, она Варвару изадабривала, и подлизывалась к ней, и пироги пекла, и торт «Прага», и вареникис вишней лепила, а ведь каждому известно, что нет ничего хуже, чем налепить навсю семью вареников с вишней.

Варвара ни на какие задабривания и уговоры не поддалась, непомогли и вареники с вишней.

С тех самых пор раз и навсегда Таня уверовала в то, чтоВарвара и есть прямая наследница Шерлока Холмса по женской линии.

— Ну Лаптева-а, — ныла она в телефон после очередной сериизнаменитого детектива, закончившейся, как водится, на самом интересном месте, —ну скажи, что там дальше? Кто, по-твоему, пристукнул эту дуру? Муж? Или,наоборот, тот, который ее шантажировал? Или это сестра? Или она не сестра?

Из-за этих приставаний они даже ссорились иногда.

— Я не пишу сценарии, — орала Варвара, — я не знаю, сестраона или не сестра! И вообще я не смотрю телевизор! Он меня раздражает!

Таня была уверена, что Варвара кокетничает и набивает себецену.

— Ну и что? — Таня налила в рюмки еще «по глоточку». На днебутылки болталась какая-то совсем невразумительная порция, и Таня решительнодолила в каждую рюмку, а бутылку сунула в мусорное ведро. — Кто его убил?Киллер? Снайпер?

— Не киллер и не снайпер. Огнестрельных ран на нем не было,это точно. Я к нему самая первая подошла, — сказала Варвара с некоторойгордостью, — загрохотало что-то ужасно, я вошла в кабинет, а он… на полу лежит.Мертвый.

— А шеф? — ужасным шепотом поинтересовалась Таня и отхлебнулаиз рюмки. Для укрепления расшатавшихся нервов.

— Да шеф в это время в юридическую службу ушел, — с досадойобъяснила Варвара, — ему позвонили, и он… ушел.

— Так, может, этот, который труп, от сердца умер или еще откаких-нибудь… пороков развития? — обиженно предположила Таня. — Я-то думала, изнего кровь рекой текла, а у вас в офисе полдня стреляли, и теперь будет ремонт,потому что все стены в дырках от пуль!..

— Никаких дырок от пуль, а мужика все-таки убили! Вообще всебыло странно. С самого начала. Почему-то его шеф принимал. Сразу,представляешь? Как только я докладываю, шеф сразу выходит и провожает его вкабинет. Чуть не под ручку ведет. Он сразу никого не принимает. Никогда.

— Так если в нем дырок нет, почему ты думаешь, что егоубили?!

Варвара понюхала свою рюмку, сморщилась, залпом выпилаоставшуюся водку и подышала открытым ртом.

— Гадость какая, — выговорила она с отвращением, — и зачеммы ее пьем! Поставь еще раз чайник, Тань.

— Почему ты думаешь, что его убили?

— Окно, — задумчиво произнесла Варвара и сунула нос заворотник халата, в развал теплой ветхой ткани, — окно было открыто. И монитор.Все дело в этом проклятом мониторе.

— Его убили монитором?

— Что за чушь, — сказала Варвара рассеянно, — конечно, нет.

Носу было тепло и внутри халата приятно пахло чистотой икухней. Варваре немедленно захотелось спать.

Сначала нужно пристроить Таню, помыть посуду, посушитьпальто феном, а потом пропылесосить его или, может, веником пройтись?..

— Тогда, значит, он выпал в окно?

— Кто?!

— Ну этот твой покойник. Чай заварим или уже кофе?

— Не выпадал он в окно!

— Ты же сама говоришь.

— Я говорю, что окно было открыто.

— И он выпал?

Варвара потрясла головой.

Выпитая водка плескалась внутри. Глаза жгло. В горле сохло.Утром будет еще хуже, хотя напиться Варваре из-за ее габаритов было непросто.Чтобы напиться, да еще вдвоем с Таней, одной бутылки совсем недостаточно.

— Кто открыл окно? Зачем? Когда? Я заходила в кабинет двараза. В первый раз принесла кофе и потом еще раз принесла. Окно было закрыто.Его вообще открыть сложно, надо на подоконник становиться. Или на стул. Еслиего открыл шеф, выходит, он на стул лез?! Или на подоконник?! Ерунда, не можетбыть. Кроме того, у него насморк.