Обширный список вопросов в течение трех лет задавалсявыборке из 2250 человек (1500 в РФ и 750 в Казахстане), представляющей ряднациональностей в десятке городов. И вывод огромной важности состоит в том, чтота «историческая общность людей», которую мы называли советским народом, реальносуществует. Возник именно советский народ с общим ядром мировоззренческихустановок и идеалов. С общим державным сознанием и представлениями осправедливости. Во время перестройки нарушилась идеология – поверхностный слойкультуры, – произошла перестановка чтимых образов, но все равно это образы,связанные с укреплением державы, а не ее распадом.

Вот как выглядит общая картина предпочтений историческихлидеров в мае 1992 г. (в %): Петр I – 37; Столыпин – 20; маршал Жуков – 13;Александр Невский – 12; Ленин – 9. Заметим, что Столыпина – фигуру,мифологизированную в перестройке, назвали 41% людей с ученой степенью, что ивыдвинуло его на второе место. А триада «Ленин-Сталин-Жуков», будучи образомдержавного СССР, по «суммарной» степени уважения приближалась к Петру.

А вот мнения о «наилучшей эпохе в истории России»: правлениеПетра I – 34%; правление Брежнева – 14%; перестройка (1985-1991) – 3%; реформа(конец 1991-1992) – 3%. То есть, для основной массы были ценны державность истабильность. Вариации невелики: российские немцы делали больший акцент надержавности, а казахи, татары и башкиры – на стабильности. Из полутора десятка«эпох» у всех народов перестройка занимает одно из последних мест. Лишьреспонденты-евреи назвали перестройку «наилучшей эпохой». Видимо, зажатаядержавностью и советской стабильностью свобода предпринимательства была для нихдействительно важной ценностью.

Еще один вывод об установках «массы» – быстрое крушениезападнической утопии. Была предложена такая установка: «В западных странахсегодня создано наилучшее из всех возможных общество. Нам следовало бы невыдумывать свои пути, а следовать за Западом». С ней согласились в 1990 г. 45%опрошенных, в 1991 – 38% и в 1992 – 14% (в Москве побольше: 45, 44 и 18).

Перейдем от «массы» к тем, кто радикально отрицаетдержавность и стабильность (и уж тем более наше советское прошлое) – к тойсреде, которая и порождает «новых русских». Здесь мы выберем лишь одно, ноочень важное качество – религиозное отщепенство. Отказ как от любой традиционнойрелигиозности («веры в бога»), так и от советского атеизма. Вот некоторыевыводы из работы, подтвержденные массой таблиц: «Показателен повышенный интереск нетрадиционным формам религиозности новой группы нашего общества –коммерсантов и бизнесменов. Cреди них наиболее высока доля людей с ярковыраженным неопределенным, эклектичным паранаучным и парарелигиозныммировоззрением. Именно в этой, социально очень активной, группе самое большоечисло верящих не в Бога, а в сверхъестественные силы – 20%».

И далее: «Как и в исследовании 1991 г, наиболее прорыночнойгруппой населения проявили себя „верящие в сверхъестественные силы“. Эти„верящие в сверхъестеcтвенные силы“, оккультисты – основная мировоззренческаясоциальная база борцов с коммунистическим государством – и сейчас чаще другихвыступают за распад СНГ и Российской Федерации».

Резкий отрыв «нового слоя» от массы произошел впредставлениях о справедливости и морали. «Новые русские» – это люди активногомолодого возраста с высоким образовательным уровнем. В этой категории былинаиболее распространены эгоистические и антипатриотические установки. Авторыисследования пишут: "Опросы 1990-1991 г. показывали, что наиболеевовлеченная в массовую политическую борьбу и наиболее радикально-демократическаягруппа – верящие не в Бога, а в сверхъестественные силы, 24% из нихподдерживали “Демократическую Россию”, что намного превосходило и верующих, иатеистов”. И еще: "Вера в НЛО, cнежного человека, телепатию сильно связанас ценностями первого периода радикально-демократического движения –антикоммунизмом, желанием похоронить СССР, приоритетом прав человека и рынка”.

Внутренняя противоречивость установок этой группы видна и втом, что «права человека» для нее – лишь политический инструмент. На деле ееотличает нетерпимость, причем даже в национальных отношениях: «В исследовании1991 г. мы отмечали, что „верящие не в Бога, а в сверхъестественные силы“,несмотря на весь свой радикальный демократизм, были в отношении к большинствуразличных народов наименее толерантной группой. И эта их особенность запрошедший год лишь усилилась».

И, наконец, важный штрих, но связанный с целым. Вот выводавторов: «Как и по многим другим проблемам, в области сексуальной морали самыелиберальные – „оккультисты“ – верящие в сверхъестественные силы. По всейвидимости, они – носители достаточно последовательной культуры„вседозволенности“: чаще других отрицают свою ответственность передгосударством и обществом – „каждый за себя“, обладают низкой трудовой этикой,высокой национальной нетерпимостью и не признают никаких границ в областисекса».

Это – первый, очень приблизительный духовный портрет «новыхрусских». Но этот портрет не устоялся, новый тип еще не сложился, он – впоиске. И уже есть симптомы того, что нового «малого народа» не сложится, егоуже разлагает разочарование и тоска. Об этом говорят те культурные особенности,которые проявились в начале 90-х годов.

Что же написано на знамени «новых русских»? Чтобыразобраться, надо знать, кто их певец, в чем их художественное самовыражение,каковы их представления о прекрасном и безобразном – знать их эстетику. Каждаякультура и даже идеологическое течение имеет свое лицо. Когда мы слышим «Степьда степь кругом…», «Выхожу один я на дорогу…» или «Вставай, страна огромная…»,для нас ясен эстетический образ «старых русских». Песни 30-х годов несутоптимизм индустриализации. Мелодичные, спокойные песни 60-70-х (нет им числа) –отдых ничего не подозревающего народа после невероятных перегрузок ХХ века.Какие песни собирали «новых русских», что пели их поэты?

Помню, в самом начале перестройки я внимательно прослушалвсе песни группы «Наутилус Помпилиус» – самого талантливого, на мой взгляд,выразителя мироощущения будущих «новых русских». Прослушал, и говорю своимдетям: это же песни, зовущие на гражданскую войну со своими родителями, песничеловека, поджигающего свой дом! На меня замахали руками – с ума сошел! А ведьта догадка оправдалась. Но в тех песнях был еще поэтический заряд борьбы, хотябыло видно, что борьбы больной – без идеала будущего. Только разрыв с прошлым!

Но вот, под звуки песен «Помпилиуса» вскормленная КПССполитическая элита хладнокровно оглушила страну и начала шарить в доме. Но гдеже песни? Мы наблюдаем уникальное в истории явление – «революцию», не родившуюни одной нормальной песни. Культурная аномалия, предрекающая печальный конец. В1993 г. была издана большая антология «Русская поэзия серебряного века.1890-1917. Антология» (М.: Наука). Там собраны произведения лучших поэтов концаXIX и начала ХХ века. Первое, что поражает – доля стихотворений, художественновыразивших пафос грядущей революции. «Варшавянка», «Смело, товарищи, в ногу»,«Мы кузнецы» – это малая часть лишь широко известных, привычных и ставшихпеснями произведений. Но таких – множество, они пропитывают всю поэзиюсеребряного века. Составители, отбиравшие, по их словам, стихи исключительноисходя из их художественной ценности, включали революционную лирику соскрежетом зубовным. На деле ее вес в тогдашней культуре был гораздо большетого, что представлено в антологии. Подумайте, революционные песни становилисьлюбимыми романсами. Не слышно шума городского … А что же дала революциярыночников, всех этих «новых русских», березовских и новодворских?