Он вошёл в комнату, негромко обратился к Багрову:

— Вызывали, гражданин капитан?

Начальник отряда окинул его внимательным взглядом.

— А-а, Ладнов. Проходите, присаживайтесь. — Он указал на стул, стоявший у стены, чуть поодаль от стола, за которым сидел сам. — Как думаете жить дальше?

Ладнов примостился на краешке стула, молчал: горький осадок от неприятной встречи с «Упырём» ещё не выветрился из души. Багров заговорил сам, давая новичку время освоиться.

— Я ознакомился с вашим «личным делом». Оказывается, вы предприниматель с высшим образованием… Куда же определить вас для работы?

— Только не сетки-«авоськи» вязать, как в СИЗО! — живо отозвался Ладнов.

— Тогда выбирайте. «Авоськами» занимается первая бригада, вторая — на металлообработке, третья на мебельном производстве.

— В третью бригаду! — снова быстро ответил Ладнов. — По своей профессии, гражданин начальник, я ещё и столяр. Говорили — неплохой…

— Хорошо. Пока познакомьтесь с бригадиром мебельщиков Егоровым, а завтра утром — на работу в столярный цех. С его начальником я переговорю. И вот ещё что, имейте ввиду — у вас есть возможность освободиться по УДО, условно-досрочно. Если, конечно, своим поведением вы не закроете к нему дорогу… Пока всё. Можете идти.

Ладнов поблагодарил, вышел из комнаты, поискал глазами Вороненко. А тот уже сам спешил к нему от своей кровати.

— Как отрядный? Правда, мировой мужик?

— Посмотрим… Вроде бы ничего… Ты вот что скажи, как скоро мне можно выйти по УДО?

— Багров пообещал? У тебя, говоришь, срок три года? Значит после половины отбытия. На работу куда определил?

— В столярный цех. Покажи-ка мне Егорова.

— Бригадира мебельщиков? Момент… Вот он — напротив моей койки сидит, в левом ряду, почти у самого выхода. Бригадир твой крутоват, если что — не возникай сразу. Ты вот с Упырём не поладил, а между прочим, он с отрицаловкой якшается — блатарями, беспредельщиками. Как бы они тебе по мозгам не врезали, а то и «петухом» могут сделать… Я с первой ходки в зону усвоил её негласный закон: если ты не беспридельщик — будь ниже травы, тише воды: ничего не видел, ничего не слышал, — терпеливо поучал Вороненко.

— А сделать «петухом», это что значит?

— То и значит — изнасилуют, и потом ещё не раз будут использовать как женщину.

— Спасибо за заботу! — Пусть попробуют сунуться, как бы не пожалели об этом.

— Ну — ну! Я тебя предупредил, землячок. А сейчас топай к Егорову, пока он куда-нибудь не свалил…

Ладнов незамедлительно последовал совету, а после разговора с бригадиром решил подышать свежим воздухом, заодно познакомиться с территорией зоны — что, где там находится?

Он потуже застегнул фуфайку, натянул на лоб зековскую шапку и вышел на морозный воздух.

* * *

Территория колонии, освещаемая десятками электрических фонарей, закреплённых на высоких бетонных столбах, была обширной, с жилой и производственной зонами, отделёнными друг от друга бетонной оградой. В жилой зоне размещались школа, ПТУ, клуб, три корпуса для проживания осуждённых, помещение карантинного блока, медчасти и административный корпус, почему — то называемый штабом. Были ещё хоздвор и небольшой стадион, обнесённый металлической сеткой.

Ладнов медленно вышагивал по расчищенным от снега асфальтовым дорожкам, отмечал в памяти увидинное. Порывистый северный ветер заставлял поёживаться, морозил лицо. Неожиданно повалил снег…

Ладнов решил вернуться в тёплое помещение отряда, ускорил шаг.

— Эй, фрайерок! Куда навострился? — услышал он хрипловатый голос.

Ладнов обернулся, увидел в свете фонаря мощную фигуру Упыря.

— Что тебе? — миролюбиво спросил он подошедшего зека.

— Посчитаться, паскуда!

— Я тебе, вроде бы, ничего не должен.

Упырь размахнулся кулачищем. Ладнов увернулся, ударил сам по корпусу противника. Упырь охнул, сразу обмяк, но пересилил боль, выпрямился, вскинул из рукава заточку. И тогда Ладнов нанёс ему, отработанный с детства в секции бокса, свой коронный удар в подбородок. Квадратная челюсть Упыря лязгнула, он как подкошенный, рухнул на дорожку.

— Аут… Нокаут! — довольно констатировал Ладнов.

Он поспешил вернуться в отряд, пока их не заметил кто-нибудь из служащих колонии.

— Где пропадал? — прискакал к его койке Вороненко.

— Гулял.

— Просто гулял?

— Ну, не просто… С Упырём перекинулся парой слов.

— Где он сейчас?

— Если не в санчасти, то у хоздвора лежит, зубы отплёвывает.

— Неужели завалил гориллу?.. Орёл! Только отвечать придётся перед блатарями. Я говорил, что Упырь их кореш. Мстить будут… И ещё — не нравится мне придирка Упыря. Слышал, его обмолвку о «маляве»? Это что за писулька о тебе. Ты здесь без году неделя! Определённо весточка следом за тобой к нему летела. Подумай хорошенько — случайно, никому на воле не перешёл дорогу?

Ладнов не успел ответить — от дверей разнёсся зычный голос: «Отряд! Строиться на проверку!» В секции опять стало шумно, все затопали к выходу. Он следом.

В зоне мела метель. Ладнов стоял на заснеженном плацу, рассеянно прислушивался к перекличке. Вспомнилось опасение Вороненко о мести беспредельщиков. В душе вспыхнула тревога. «Наверное, и впрямь сегодняшнее нападение вызвано не только злобой «Упыря», могло быть запланировано кем-то из недоброжелателей в Приволжске, тем же Крутиловым. Как отныне жить в зоне?» С тоской вспомнил свой кабинет: ничего особенного в нём не было, но всё там для него было дорого, значимо, а главное — в нём он чувствовал себя уверенным в собственных силах и возможностях противостоять неприятностям.

Всю ночь он не спал: не прирезали бы, не придушили бы сонного! Однако, ночь прошла спокойно, и когда рано утром раздался призыв к подъёму, он только порадовался ему.

Сразу за перекличкой и скудным завтраком в столовой последовал развод на работу. И полетели дни за днями, неделя за неделей…

Глава восьмая

В столярном цехе, где Ладнов чувствовал себя как рыба в воде, он успокаивался, отдыхал от разборок с Упырём и его дружками. Работа помогала отвлечься от хандры. Смолистый запах древесины и шелест тёплых стружек словно вливали в него новые силы, увеличивали желание выстоять, во что бы то ни стало заслужить условно-досрочное освобождение. Тем более, что норму сборки столов и стульев он не только выполнял, но и значительно перевыполнял. И был готов вообще не уходить из цеха, лишь бы держаться подальше от урок — блатарей. Один раз они уже подловили его в жилой зоне. Тогда он ещё сумел раскидать всю кодлу во главе с выздоровевшим, ещё более озверевшим Упырём. Но они пригрозили, что будут наезжать до тех пор, пока он не преклонит колени с просьбой о пощаде и клятвой, что передаст свой пакет акций Николаю Николаевичу Крутилову. О банкире Упырь объявил уже