– Ну если только до утра… Мне еще надо… Кстати, какотсюда можно добраться до Москвы без машины?

– Я вас отвезу до станции, – сказал Вася. –Мураша, во сколько мы будем обедать? У меня есть часок на работу?

– Да.

Вася ушел.

– Ты с отцом видишься?

– Нет.

– И не собираешься?

– Еще не решила… А ты что-нибудь о нем знаешь?

– Так, слышала кое-что…

– Он все с той же женой?

– Да где там! Лет шесть назад переженился. Теперь унего пятилетний сын.

– Во дает! – ахнула я. – Значит, у меня естьмаленький брат?

– И еще сестра, почти ровесница Майки. Красавица, надосказать!

– Ты ее видишь?

– Видела года два назад в театре. Она была там с твоимпапашей. А вот мальчонку ни разу не видела.

– А бабушка? Она умерла?

– Да нет, живехонька, ей уже под девяносто. Но,кажется, она в полном здравии. А вот Андрей твой умер года три назад.

– Я это чувствовала… Не знаешь, где он похоронен?Кстати, давай к маме на кладбище съездим?

– Господи, обязательно! Я за могилой слежу, ты недумай… А где Андрея похоронили, не знаю. Отец твой, возможно, и знает, а япросто прочла некролог в газете… Тебя сразу вспомнила, как ты из-за него с умасходила… Он и вправду был хорош… Ой, Динка, пошли на кухню. Ты зелень нарезатьв состоянии?

– Конечно! Могу и что-то посложнее сделать.

– А ты… Ты замужем?

– Нет… Муж умер уже довольно давно.

– Ну а любовник-то хоть есть?

– Сейчас и любовника нет.

– С ума сошла? Как можно в твоем возрасте?

– Что-то никто не нравится.

– А ты работаешь?

– Да, разумеется, преподаю, я археолог.

– Ты археолог? – безмерно удивилась Мура.

– Да.

– С ума сойти, вот уж никогда бы не подумала, что тебяпотянет в далекое прошлое… Где же ты училась?

– В Германии, в Гейдельберге.

– Ой, Динка, я так хочу все о тебе узнать…

Но она не договорила, в кухню ворвалась Майя и плюхнулась натабурет.

– Ну что, мам, хорош сюрпризец, а? Кайф, я простотащусь – у меня двоюродная сестра!

– Подумаешь, новости, я всегда тебе говорила, что утебя есть двоюродная сестра.

– Ну мало ли кто у меня еще есть в огромном блистающеммире! Может, папуля настрогал еще две дюжины детишек, прежде чем тебя встретил,но я то их не знаю! Очень может быть, у меня есть клевейший единокровныйстарший брат, мечта всех девчонок! Гонщик Формулы-1! Или великий ученый!

– Размечталась, дурища! Кстати, как Алик?

– Да нормально! – Майка поскучнела. – Мам,скоро обед?

– Накрывай на стол!

– Слушаюсь!

– Мурочка, ты мне тоже должна будешь рассказать все.

– О чем это?

– О Васе, о вашем романе…

– Господи, когда это было! – растрогаласьМура. – Знаешь, я… Помнишь, твоя мама меня поблядухой звала?

– Еще бы!

– И она права была, но как Васю встретила – все, какотрезало, ни на одного мужика и смотреть не хотелось… Теперь уж что говорить,но тогда, помню, все удивлялись.

– Ты стала верная супруга и добродетельная мать?

– Ты еще помнишь русскую поэзию? – умилиласьМура. – И кстати, ты прекрасно сохранила язык. Сейчас масса эмигрантовприезжает, многие уже плохо говорят… Слушай, а что это за история, ну, будто быты кого-то там чуть ли не отравила?

– Боже, Мура, и ты могла в это поверить? – стоской спросила я. Неужели эта гнусная выдумка обсуждается уже и здесь?Наверняка. Вот и Тоська вскользь упомянула…

– Нет, я не поверила, бред сивой кобылы, я сразупоняла. Если тебе неприятно об этом говорить, не надо! Забудь!

Но настроение у меня упало. И Мура сразу это почувствовала.

– Ты расстроилась, да?

– Мне эта глупость столько крови попортила…

– Все, забыли, или, как выражаются Майкины друзья,забили! Мы на это забили!

– Ну забили так забили. Как-нибудь я тебе расскажу,чтобы ты ничего такого не думала, но сейчас неохота портить настроение,понимаешь?

– Прекрасно понимаю!

Обед на веранде показался мне верхом кулинарногонаслаждения. И хотя мне случалось обедать в самых шикарных ресторанах, даже уМаксима в Париже, но, по-моему, я нигде не ела ничего вкуснее Муриных зеленыхщей со сметаной и половинкой яйца в тарелке, котлет с молодой картошкой,золотистой от растопленного масла и щедро посыпанной укропом, и клюквенногокиселя! Я забыла о всех правилах разумного рационального питания, подсчетекалорий, уписывала за обе щеки.

– Ой, как приятно, что у тебя такой хорошийаппетит! – умилялась Мура. – Хочешь еще кисельку?

– О нет, спасибо, я уже еле дышу! Просто все таквкусно… Все такое родное… Ты знаешь, в Бельгии нельзя купить нормальнуюсметану. Ее там просто нет! Я привожу ее из Германии, когда там бываю.

Майка поцеловала всех нас на прощание и умчалась.

– Мура, по-моему, у Диночки слипаются глаза. Ей надопоспать! – мягко заметил Вася.

– После такого обеда еще и спать? – ужаснулась я,но в сон меня клонило неудержимо.

– Ничего! Сегодня у тебя было столько волнений, что всекалории сгорели, – засмеялась Мура, – а еще вечерком мы с тобойпойдем погуляем, у нас тут красивые места. Ты где предпочитаешь спать, в домеили в саду?

– В саду!

– Пошли тогда!

Мура провела меня в заднюю часть сада, где на лужайке стоялаполосатая качалка-диванчик под тентом, которая в моем детстве представляласьмне верхом красивой жизни. Я видела такое только в кино и редких заграничныхжурналах.

– Тебе тут удобно будет? Хочешь, я ее закреплю, чтобыне качалась? Помнишь, как ты не любила гамак?

– Ну еще бы, он так больно врезался в кожу…

Мура убедилась в том, что мне удобно, поцеловала меня иушла. Но сразу вернулась и принесла махровую простыню.

– Накройся, а то мошки какие-нибудь…

Я закрыла глаза и тут же провалилась в сон. Не знаю, сколькоя спала, но проснулась от чьего-то задушенного голоса:

– Барсик, Барсик!