— Да? — Он старательно протирал очки носовымплатком, а я фыркнула и сказала:

— Док, ну какой из меня разведчик? И как вы себе этовообще представляете? Я иду в ФСБ и говорю: ребята, могу читать мысли,отправьте меня на передний рубеж, к главному недругу. По-моему, очень глупо.

— Что же тогда? — спросил он.

— Не знаю. Может, буду в цирке выступать, деньгизарабатывать. Он засмеялся, а я немного обиделась, потому что о цирке думаласерьезно.

В общем, в тот вечер мы так ничего и не решили. Ночью яспала плохо, где-то ближе к утру мне стало трудно дышать, сердце ныло и вродегрозилось остановиться, я уже хотела позвать медсестру, но передумала. Легла,закрыла глаза и тут услышала зов. Кто-то торопливо, настойчиво звал меня поимени. А потом все кончилось.

Я лежала еще некоторое время, прислушиваясь, и заплакала,потому что поняла: теперь я одна на всем свете.

Док задержался в больнице и вечером пришел ко мне. Бодроулыбнулся и сказал:

— Я на минутку, просто узнать, как дела.

— Моя мама умерла? — спросила я, он вроде бысобрался выскочить за дверь, но нахмурился, а потом кивнул.

— Мы решили, что вам пока лучше не знать об этом. Каквы… ах да… Варя, я сейчас говорю как врач и… как друг. Вам нельзяприсутствовать на похоронах. У человека есть предел прочности. Вы и так… я имеюв виду с вами происходят необычные вещи, не стоит рисковать. Вы понимаете?

— Конечно. Вы можете ничего не говорить, и я пойму.Хорошо, сделаем вид, что я ничего не знаю, если вы считаете, что такправильнее.

— Считаю, — кивнул он и ушел, а я сталаразглядывать потолок.

Была середина мая, по стене прыгали солнечные зайчики, впалате нечем было дышать, и меня потянуло на волю.

— Док, когда меня выпишут? — спросила я.

— Хоть завтра, — пожал он плечами. — Толькостоит ли торопиться?

— Не очень весело сидеть за решеткой, — хмыкнула яи, ткнув пальцем в окно, добавила:

— А там весна.

— Варя, вы что-нибудь решили? — не без робостиспросил он.

— Как жить дальше? Если честно, не знаю. Программаминимум: уехать из этого города туда, где обо мне никто ничего не слышал. Ипросто жить. Валька обещала указующий перст. Она, конечно, чокнутая, но встарину считали, что Бог глаголет устами сумасшедших. Вдруг правда? Поживу,подожду, а если он мне ничего не скажет, попробую не огорчаться.

— Варя, время все лечит, поверьте мне… Вы еще будетесчастливы.

— Само собой, — кивнула я и, помедлив, спросила:

— Хотите со мной, Док?

— А я тебе нужен? — грустно усмехнулся он.

— Конечно, — ответила я, сжав его ладонь в своей.Если честно, в тот момент я плохо представляла, какое применение смогупридумать Доку, но он был хорошим человеком, без паршивых мыслей и мненравился. Человек не должен быть один, а мы идеально подходили друг другу.

Но уехали мы не сразу, кое-что надлежало сделать в этомгороде. Во-первых, я сменила фамилию и стала Усольцевой, как бабушка поматеринской линии. Так как моя история была хорошо известна в городе, мне вданном вопросе пошли навстречу, и все прошло без сучка и задоринки. На продажуквартиры тоже ушло время. Доку продавать было нечего, после развода с женой онжил в общежитии, куда смог пристроиться благодаря однокашнику, его личные вещиуместились в спортивную сумку, и последнее время он жил у меня. Так было удобнее.

Должно быть, мы являли собой странную парочку: сумасшедшая иврач-неудачник, но уживались прекрасно. И хоть спали в одной комнате, однаконаши отношения были исключительно невинны: у Дока проблемы и у меня, послеобщения с тремя злобными придурками, — тоже.

Наконец пришел день, когда мы покинули город. Док подогнал кподъезду свои «Жигули», довольно обшарпанные, но резвые, мы загрузили в них двачемодана и несколько сумок. С привычными вещами я рассталась легко.

Мы прокатились по городу и выехали на объездную. Миновавпост ГАИ, Док остановился и посмотрел на меня, а я на него.

— Мы вернемся? — спросил он, и я кивнула, чтоб егоне огорчать.

Дело в том, что у Дока сложилось неверное представление обомне. Сейчас он хотел, чтобы я разразилась речью на тему: мы вернемся, и им малоне покажется (кому «им», догадаться нетрудно), однако в мои планы не входилобыть русским бэтменом в юбке или кем-то там еще. Наводить в стране порядок —дело милиции, а месть меня не привлекала. Да и кому мстить? Сашке Монаху, которогоя сама затащила в свою постель? Парню надо было укрыться на ночь, и онприсмотрел меня. Кстати, за ночлег заплатил с лихвой: я была на седьмом небе отсчастья и даже поверила, что он меня любит. Трем ублюдкам, которые такстарательно надо мной потрудились? Так ведь им приказали. Надо было отыскатьСашку, а я молчала и, конечно, нервировала. Допустим, они окажутся в моейвласти, ну и что, я начну им мозги ложкой вычерпывать или нарезать ремни изшкуры? Тошнота наворачивалась при одной мысли об этом. Да я ударить-то их какследует и то вряд ли сумею… Был еще тот, кто приказал, но он ведь рук ко мне неприкладывал… Сказка про белого бычка, одним словом, и по всему выходило, чтовиноваты во всем моя глупость и доверчивость. Сидела бы дома, вышла бы замуж заодного из коротышек и жила до старости в покое и довольстве без всяких тамприключений… Так ведь не хотелось покоя… Словом, за что боролись, на то инапоролись. Хорошо, что Док мои мысли не слышит, вот бы удивился…

Обосновались мы в соседнем областном центре, километров затриста от родного города. Сняли двухкомнатную «хрущевку». Док пристроился вкаком-то Центре реабилитации, где бывшие алкаши открывали ему душу, а я далаобъявление в газету: «Квалифицированная гадалка расскажет о прошлом и откроетбудущее». Насчет будущего я преувеличивала, уж чего не могу, того не могу, затос прошлым полный был порядок. А ведь человек как устроен: расскажи ему овчерашних делах, и он тебе поверит, а уж потом лепи про будущее что попало, онвсе воспримет с благодарностью. Правда, я не злоупотребляла и в основномсоветовала быть осторожнее, предостерегала от пьянства, случайных связей ирекомендовала заботиться о детях. В общем, заслуживала медали как борец зачистоту нравов.

Медаль мне так и не дали, а вот денежки потекли рекой.Конечно, не сразу. Объявление пришлось дать трижды, прежде чем в нашей квартирепоявилась женщина лет сорока. Я ей очень обрадовалась, и не только потому, чтоона была первой клиенткой: сидеть в четырех стенах и общаться только с Доком,мысли которого я знала наизусть, порядком надоело.