– Только ни слова Ниночке! Если дед узнает, он будетрвать и метать…

– Почему?

– Боится за меня!

– У тебя великолепный дед.

– Знаешь, Ален, – засмеялась я, – в Москве ниодин парень твоего возраста в жизни так не сказал бы – великолепный дед!

– Почему? Разве это не правильно?

– Правильно, но…

– А как бы они сказали?

– Классный, или клевый, или потрясный…

– А, молодежный жаргон… Я знаю, в старых эмигрантскихсемьях русский язык немножко старомодный…

– Но зато более чистый! Дед всегда говорит, чтоНиночка, помимо всего прочего, пленила его своим чистейшим русским языком, безвсякого мусора.

– А у вас в языке много мусора?

– Ужасно! Сейчас, например, все про все говорят «какбы», просто помешательство какое-то.

– Как бы?

– Да. Вот например: ну, мы как бы с тобой договорились,как бы пойти вечером, как бы потанцевать! Я, конечно, немножко преувеличиваю,но…

– Я понял. Знаешь, Анастасия, а ты.., класснаядевочка! – засмеялся Ален. – С тобой интересно…

– Ты тоже классный парень, только, прошу тебя, говори,как говоришь, этими словечками я и так сыта по горло!

– Согласен! Так что, довезти тебя?

– Довези!

Мы вышли из кафе. Он взял меня под руку и повел за угол, гдестоял его мотоцикл. Буквально через несколько минут он довез меня до Лувра. Уменя было еще полчаса до встречи с Ниночкой и Мотькой. Мы погуляли, болтая оразных разностях, а потом он уехал, а я, очень довольная, направилась в кафе«Марли». Ниночка и Матильда уже были там. Мотька сияла.

– Ой, Аська! – только и смогла выговорить она.

– Устали? – спросила я.

– Не то слово! Но было так здорово…

– Ну, а как ты провела время? – поинтересоваласьНиночка.

– Отлично! Все купила, а потом сидела в кафе с Аленом!

– Ален в Париже? – удивилась Ниночка. – Вычто, случайно встретились?

– Конечно! А сегодня вечером он обещал повести наскуда-нибудь потанцевать! Ты ведь не будешь возражать? – спросила я уНиночки.

– Да нет, Алену можно доверять… Вы пойдете втроем?

– Нет, вчетвером! Будет еще его друг Поль, то естьПаша.

– А кто это – Ален? – не выдержала Мотька.

– Мой племянник, старший брат Николь, о которой тынаверняка слышала от Аси…

– А… И он пригласил нас танцевать? А куда? Надискотеку?

– Не знаю, он не сказал… Он вечером позвонит.

– Аська, а ты была тут когда-нибудь надискотеке? – с интересом спросила Мотька.

– Нет, не была… Я и в Москве ни разу не была…

– А я была. С Олегом…

– Девочки, что мы решаем? Здесь пообедаем, дома или…

– Ниночка! Я вспомнила! Матильда хотела попробоватьустриц…

– Устриц? Ну что ж, отлично! В таком случае я отвезувас в свой любимый ресторанчик, там всегда роскошные свежие устрицы!

Мотька покраснела как вареный рак.

– Аська, ну ты чего… Я же так сболтнула… А ты.. –.

– Не стесняйся, Матильда! – подбодрила ееНиночка. – Я сама обожаю пробовать все новое…

– Но я не знаю… А вдруг они мне не понравятся?

– Не понравятся, я твою порцию съем, – успокоила яподругу.

Мы допили сок, наблюдая за очередью в музей, а потом пошли кмашине.

– Девочки, давайте заедем домой, я хочу принять душ,переодеться после этой толпы в Лувре… И вам советую, а потом поедем к месьеЖерому.

– Куда? – шепнула Мотька.

– Месье Жером – хозяин рыбного ресторана, –объяснила я подружке.

Дома мы тоже приняли душ и на полчаса прилегли отдохнуть.Матильда была полна впечатлений, но я быстро спустила ее на грешную землю.

– Погоди с Лувром, Матильда! Ты узнала эту тетку,которая твою сумку прихватила?

– Узнала? Нет! А кто это?

– Зато я узнала! Это монахиня! Та, из-за которой ямучилась в самолете. И я вспомнила, где ее раньше видела!

– И где же?

– В твоем актерском агентстве. Она там в очередисидела.

– Иди ты!

– Честное слово! Ты же тогда была в невменяемомсостоянии, да и вообще там все так быстро произошло, но я помню – я смотрела наэтих людей и думала: они уже не молодые и вот тоже ищут путь к славе.

– Значит, это была не настоящая монахиня?

– Выходит, так! Правда, Ален, считает, что это скореевсего была съемка скрытой камерой… Эпизод для какого-нибудь фильма…

– Ерунда!

– Почему?

– Потому! Если бы это были съемки, они бы проходилитаможню в своей нормальной одежде, а переоделись бы уже в самолете или передвылетом… А я еще до таможни этих монахинь видела! Ой, Аська, тут что-тонечисто!

– Чисто – нечисто, мы уже ничего не выясним…

– Эх, черт, надо было порыться в той сумке…

– Я порылась, – созналась я.

– Да? И что?

– Ничего! Одно могу сказать, там были шмотки отнюдь немонашеские! Мешочек с лекарствами, ампулы с но-шпой и какая-то папка.

– И ты в нее не заглянула?

– Нет.

– Зря, наверное…

– Может, и зря…

– Аська, а этот Ален симпатичный?

– По-моему, да.

– Ой, как интересно! Слушай, Аська, а может, стоитсообщить про монахинь в полицию?

– А что мы сообщим? Что приехали две монахини?

Так они и сами это знают, ну, на таможне, я имею в виду… Асказать, что в сумке лежали не монашеские шмотки, так это ж глупость… И потом,мы не знаем: вдруг они имеют право носить обычную одежду. Или взаправду этоактрисы. Нет, мы только деда поставим в идиотское положение… Представляешь,если про это журналисты пронюхают…

– Да, я не подумала…

– И вообще, на фиг нам портить такую поездку? Нас жемогут задержать в Париже, начнут выяснять всякое…

– Все! Все! Молчи! Плюнули и растерли! Чихать мы хотелина всяких баб! И, кстати, вещички могли быть не ее, а чьи-нибудь еще!

– Девочки, вы готовы? – раздался за дверью голосНиночки.

– Через пять минут будем готовы! – крикнула я ивскочила с кровати.