– Дальше во-он туда, – показал рукой Винитар.

Он ничего не прибавил в том духе, что, мол, ещё две-триперебежки – и всё, мы в безопасности. Словами о безопасности утешают мирныхлюдей, для которых переделка вроде теперешней – испытание за гранью мыслимого.Позже, оставшись в живых, они, может быть, с удовольствием припомнят пережитоеи даже похвастаются, но пока это – дурной сон, от которого хочется пробудитьсякак можно скорее. А не пробудиться, так хоть уцепиться за кого-то болеесильного и поверить, что он непременно вытащит тебя и спасёт. Да ещё загодяуверит, что будет всё хорошо. Воина не требуется утешать. Воин хочет знатьправду. Даже если она состоит в том, что враг, вполне вероятно, лучше знаетходы-выходы обледенелых ущелий, а значит, впереди, там, куда они с таким трудомпрорываются, вместо спасения может ждать засада. Подоспевшая подмога, накоторую, по словам Волкодава, уповали охотники. Засада и камни, летящие прямо влоб из-за той самой скалы, за которой ты чаял укрыться…

Шамарган воином не был. Но, чего-то ради увязавшись за ними,вздумал быть среди воинов равным. Вместо этого, как и следовало ожидать, ужестал обузой и сам это понял. Значит, пускай боится и терпит. Назвался груздем –полезай в кузов. Взялся за гуж – не говори, что не дюж…

К следующему валуну они рванулись все трое одновременно.Винитар и Волкодав подхватили под руки Шамаргана и почти перенесли его подприкрытие утёса. Новую перебежку осуществили ещё хитрее. Винитар кинулся водном направлении, а Волкодав с Шамарганом мгновение спустя – в другом, куда ибыло им нужно. Потом кунс к ним присоединился, потирая ушибленное плечо.Ушибленное не камнем из пращи, а об землю – пришлось броситься “рыбкой”, неочень глядя вперёд. Дальше отвлекать взялся Волкодав. До отказа пустив в ходсвоё чутьё, он выскочил на открытое место, потом сделал вид, будто испугался, аможет, не рассчитал сил – и заметался, пытаясь вернуться назад. Но заметался непросто так, а в отчётливом соответствии с намерениями обрадованных людоедов. Вкрепости у Хономера он каждый день упражнял и оттачивал своё восприятие, ночуточку поотвык от настоящей опасности и от того, как она обостряет всечувства. Теперь ему казалось, что раньше он очень неуклюже уворачивался отстрел и отбивал их мечом. Он почти уподобился Мышу, легко ускользавшему отлетящих камней. Снаряды из пращей, вертясь, проносились там, где он былмгновение назад… Винитар с Шамарганом успели уйти далеко, он достиг валуна,из-за которого выскочил, и разыскал своих спутников по следам.

– Ты… танцевал, – сказал ему Шамарган. Глаза унего были круглые. Волкодав про себя отметил, что лицедей стал двигатьсяпроворней и легче. Кажется, жестоко ушибленная нога у него “расходилась”мало-помалу. Так бывает, когда тело своим нутряным знанием осознаёт, чтоспокойно отлежаться ему всё равно не дадут, – надо работать, и оно, хочешьне хочешь, работает. Да и разгоняет при этом вцепившуюся было немощь.

Вновь настала очередь Винитара, и, Волкодав сперва усмотрелв его действиях некое соперничество с собой. Потом, правда, он понял, чтоошибался. Молодой кунс вскочил на обломок скалы и торжествующе закричал,привлекая внимание. Мигом полетели камни – чего-чего, а этого добра здесь былов избытке, нынешние охотники на людей были не из тех, у кого могут в одночасьекончиться стрелы. Винитар вращал меч, уберегая ноги увёртками и прыжками.Танцевать на виду у врага он умел уж всяко не хуже, чем венн. Удирая вместе сШамарганом, Волкодав краем глаза проследил за его пляской, и у него даже ёкнулосердце. Нет, этот танец весьма мало напоминал пляску обречённого на качающейся,готовой опрокинуться глыбе… и всё же подобное зрелище, да под сенью трёхсклонившихся гор в розовом вечно-закатном снегу ну никак не могло бытьслучайным. Волкодав за руку втащил Шамаргана за скалу, указанную Винитаром.Сегванский вождь появился спустя считанные мгновения и досадливо бросил наземьизмочаленные остатки меча.

– Я дурак, – сказал он. И пояснил: – Ты обманулих, а я посмеялся над ними, и они это поняли.

Волкодав сперва решил промолчать, ибо не видел толкуразмазывать нечто такое, что и так споров не вызывает. Но потом всё же сказал:

– Ты кунс. Ты с честными врагами биться привык…

И вовремя закрыл рот, уберёгшись добавить: “…не как я – совсякими людоедами…”

* * *

Самое смешное, что глупость, сотворённая Винитаром, пошлабеглецам даже на пользу. Деревяшка, исковерканная несчётными ударами камней, нина что уже не годилась, и дальше её не потащили – оставили лежать на земле.Волкодав лишь коснулся её на прощание ладонью, потому что это было изделие егорук. И ещё потому, что это был всё-таки меч, служивший до конца и погибший, какподобало мечу. Впрочем, весьма скоро выяснилось, что самую последнюю службу мечпри расставании с ним только ещё готовился сослужить. Очередной разустремившись вперёд, трое с удивлением обнаружили, что камней в них почему-тоне мечут, зато сзади громко раздаются вопли и визг зверей, схватившихся наднекоей очень ценной находкой. Беглецы не стали тратить время на размышления,что бы это могло означать, – просто кинулись дальше, предводительствуемыеВинитаром. Так совпало, что, завернув за очередной обломок скалы, сегван сразуповёл их сквозь неширокую трещину. Лаз оказался до крайности неудобным,наполовину засыпанным галькой, перемешанной с грязью, одолевать его пришлось начетвереньках, а где и ползком, увязая и скользя. Однако потом отвесные стеныраздвинулись, и глазам предстало узкое, равномерно изгибавшееся – точь-в-точькак на рисунке Винитара – ущелье. Его дно покрывала вода. Сотни ручьёв сбегалипо склонам и просто падали вниз, дробясь на лету. Их питали близкие ледники,громоздившиеся наверху. Должно быть, ущелье не превратилось в озеро толькооттого, что где-то был сток. Волкодав огляделся, в который раз пробуяпредставить себе, как всё здесь выглядело в прежние дни – зелёный мох,папоротник, роскошный от постоянных водяных капель, цепкий шиповник,заполонивший солнечные места… Да, здесь было очень красиво. Теперь Волкодав никакойкрасоты кругом не усматривал, потому что, по его глубокому убеждению, еёнипочём не могло быть там, откуда ушла жизнь.

– Дерево, – вдруг сказал Винитар. – У нихсовсем нет дерева, но они не забыли, что это такое. И грызутся над щепками, какдругие над золотым кладом.

Они не стали даже пытаться заметать след, ибо это было всёравно бесполезно, и двинулись вперёд по колено в воде. Шли настолько быстро,насколько могли, – ещё и потому, что вода, заливавшаяся в сапоги, была безпреувеличения ледяной. Станешь мешкать, и можно дождаться, что ноги онемеют иперестанут работать. Вода была мутная, в ней приходилось ощупью нашариватькрупные камни, да и те далеко не всегда оказывались надёжной опорой. Плавныйизгиб ущелья не давал видеть, куда они, собственно, идут. Оставалось лишьверить, что где-то там был поперечный проход, которым Винитар выбирался некогдак морю…

– Может, ещё что-нибудь оставим? – тяжело дыша,спросил Шамарган. – Такое, чтобы их отвлекло?..

– Тебя, например, – хмыкнул Винитар. – Вот ужэто их надолго задержит. Да и тебе поделом встало бы…