– Эх, – Клещ подхватил клюку и, яростно хромая,сам повёл Мордаша за ворота. Прошагал с ним по тин-виленской дороге несколькосот шагов через луговину до леса, почему-то вспоминая, как встретил здесь тогостранного чужака… Возле первых сосен Клещ остановился. И гулко хлопнулоглянувшегося пса ладонью по боку: – Беги!..

Мордаш несколько раз подскочил на месте, отрывая от земливсе четыре ноги, точно щенок, которого выпустили гулять… Последний раз ткнулсямокрым носом в хозяйскую руку, как поцеловал. И зарысил прочь по дороге –ровно, уверенно, неутомимо.

– Возвращайся… – пробормотал старейшина внезапноосипшим голосом. – Возвращайся скорее…

И заковылял обратно к деревне, чувствуя себя сиротой.

* * *

Винитар даже начертил ущелья на разглаженной сапогом глине,чтобы всем было понятней. Волкодав увидел перед собой нечто вроде паутины,составленной из очень равномерно расположенных борозд и слегка закрученнойпосолонь. Венн про себя удивился, обнаружив, что рисунок пробудил некиевоспоминания. Он приказал себе вспомнить и стал слушать кунса, перестав думатьоб удивившем его, и, как обычно бывало, очень скоро воспоминание самотолкнулось из глубины. Перед умственным взором возник весьма сходный рисунок напеске и длинный палец Тилорна, указывающий на один из загнутых рукавов: “Воттак выглядит со стороны скопление звёздных миров, где нам выпало жить. В нёммириады солнц… Их так много, что они образуют течения и вихри, подобночастицам, увлекаемым бегущей водой. С той только разницей, что этовеличественное движение, измеряемое веками. Вот здесь находится твоё солнце. Авот моё…”

Подумав о межзвёздных пространствах, Волкодав опять вдругприпомнил чёрную глыбу с её хвостом загустелых воздухов, летящую в пустоте, ту,что привиделась ему, когда он медленно приходил в себя от Шамарганова зелья. Онсмотрел на рисунок, сделанный Винитаром, и ему впервые пришло на ум наложитьподобную рукавчатую спираль, только очень большую, на карту своего мира.Поместив центр её чуть севернее границ Саккарема. Туда, где тремя мёртвымиклыками высились Самоцветные горы. И рядом с ними млела Долина, круглая инеестественно тёплая, согретая той болезненной теплотой, какую можно ощутить,если сдуру запустить палец в воспалённую рану…

Как-то легли бы на такую карту известные ему Врата вБеловодье и Велимор, если бы соединить их между собой?..

Палец Винитара воткнулся в самую серёдку нарисованнойпаутины, оставив глубокую вмятину:

– Вот Понор. Мы пройдём мимо и выйдем к морю вот здесь.По крайней мере раньше здесь всегда был проход.

– Тогда надо идти, – сказал Волкодав. – Врядли мы выскочим незамеченными, но они ждут подмоги, чтобы обложить нас уже какследует. Вряд ли стоит нам дожидаться, пока ещё охотники подойдут.

Вместо “охотники” он едва не сказал “людоеды”. Язык, правдумолвить, чесался. Да и Винитара, вполне возможно, уже посетили сходные мысли. Отом, что на острове его отца завелись людоеды. Иначе, как насмешкой судьбы, ине назовёшь!.. Причём справедливой насмешкой. Волкодав не стал ничего говорить.Им следовало спасаться, а не репьи друг другу в шкуры метать.

Винитар не стал его спрашивать, откуда он знал, что охотникивыжидают. Поверил – и всё. Кивнув, он развернулся на корточках (ибо только таки можно было угнездиться под кровом каменного “шалаша”) и гибким движением, нераспрямляясь, выметнулся вон, достигнув следующего валуна. Он волей-неволейдолжен был идти первым, показывая дорогу. Мыш, сидевший на плече у Волкодава,на всякий случай сорвался вдогонку. При этом он играючи, даже с ленцой,увернулся от камешка, прилетевшего из чьей-то пращи и весьма опоздавшегопопасть в Винитара. Вероятно, для Мыша полёт камня выглядел медленным и неказался опасным. Люди, увы, не были одарены подобной стремительностью чувств.Они невольно отшатнулись, когда камешек размером с дикое яблочко звонко цокнулв скальный гранит и раскололся, оставив беловатую звезду на месте удара. В телопопадёт, небось мало не будет… Шамарган даже буркнул чуть слышно, вероятно живопредставив, как это произойдёт. Волкодав про себя оценил быстроту выстрела иподумал, что Шамаргану придётся туго, ведь появления следующего прыгуна будутждать. Да ещё нога…

– Сможешь так? – спросил он лицедея, кивнув всторону выхода.

Шамарган сперва молча кивнул, потом попробовал пройтись накорточках, как Винитар, и сейчас же, охнув, свалился. Камень, пущенный убить,ударил вскользь и не сломал ему ногу, помяв только мышцы и, должно быть,оставив над коленом здоровенный синяк. В горячке погони лицедей сумел поднятьсяи довольно быстро бежать, но за время передышки нога распухла так, что сталатесной штанина. В ней билась тупая боль, невыносимо взорвавшаяся от движения.Всё же Шамарган опять приподнялся, перевалившись с колен на пятки. Он понимал,что речь шла не об испытании мужества, а о жизни и смерти. Стоило вспомнитьулыбки облизывавшихся людоедов, и боль сразу становилась терпимой. Тем не менеелицо у него побелело так, что было видно даже сквозь грязь. В таких случаяхговорят – как мука, и всем это понятно, хотя мука у каждого народа своя. Еслииметь в виду ржаную, как Волкодав, зрелище применительно к человеку получалосьмалоприятное. Этакая синюшная сероватость. Оставаясь на корточках, Шамаргансделал шажок. Потом ещё.

– Двадцать лет, – сказал он Волкодаву. –Всего двадцать лет!.. Отцы, может, даже грамотные кое-кто был… Одно поколение…Почему?

– Давай мешок, – сказал Волкодав. Шамарганобречённо посмотрел на него снизу вверх. Так, словно Волкодав, в котором он ужепопривык видеть товарища по несчастью и даже защитника, вдруг вознамерилсяпокинуть его на верную смерть. Венн не удивился. У Шамаргана забирали мешок, иему казалось, что у него отнимали последнюю защиту от камней. А если бы емуоставили поклажу, он решил бы, что его приговорили погибнуть под её тяжестью,отнимающей быстроту движений. Всё правильно.

– Они ждут следующего, – просовывая руки вплетёные лямки, сказал Волкодав. – Пойду я, потому что в меня им непопасть. Прыгай сразу, как только камни ударят, пока они не перезарядили пращи.

Его прыжок в самом деле сопроводил град визжащих камней, откоторого Шамарган вряд ли увернулся бы даже без мешка и со здоровой ногой, а ужв нынешнем своём состоянии, да нагруженный, – и подавно. Один булыжникпрошёл у Волкодава по волосам, другой глухо впечатался в многострадальную кожумешка. По счастью, тот был исключительно прочным, хорошей работы, –изделие мастера Вароха, обитавшего теперь в Беловодье. Закатная пора жизнимастера выдалась очень счастливой – он жил среди друзей, радовался взрослениюславного внука, – и, должно быть, поэтому творения его рук неизменноприносили удачу. Что ножны для Солнечного Пламени, что вот этот мешок… Волкодаввлетел за валун, где ждал его Винитар, и оглянулся, и почти сразу ему под ногикубарем вкатился Шамарган. Лицедей прокусил губу от боли, страха и непомерногоусилия, к которому пришлось принудить все мышцы, больная нога скорее напоминалане часть тела, а отдельное, живущее своей жизнью существо, но всё же он вточности выполнил замысел Волкодава и теперь силился отдышаться, понимаятолько, что жив. За ним, снаружи, вновь зло провизжали камни, не нашедшиедобычи, и, щёлкая, заскакали, отлетая от каменных углов и постепенноуспокаиваясь.