— Я был в столовой, сэр, проверял, все ли готово к обеду.Дверь в холл была открыта, и я видел, как сэр Жерваз спустился вниз, прошелчерез холл и свернул в коридор — к кабинету.

— В котором часу это было?

— Почти в восемь. До восьми оставалось минут пять.

— Тогда вы и видели его в последний раз?

— Да, сэр.

— Вы слышали выстрел?

— Да, сэр, конечно; но, разумеется, мне тогда и в голову непришло, что это выстрел… Разве такое удумаешь?

— А что вы подумали?

— Что это выхлоп машины, сэр. Дорога ведь прямо за оградойпарка. Или выстрел в лесу — какой-нибудь браконьер. Я и не представлял себе…

Майор Риддл перебил его:

— Когда это было?

— Ровно в восемь минут девятого, сэр.

Начальник полиции резко спросил:

— Вы что же, так точно помните время?

— Очень просто сэр. Я только-только дал первый гонг.

— Первый гонг?

— Да, сэр. Сэр Жерваз распорядился, чтобы за семь минут догонга на обед всегда давали еще один гонг. Он всегда требовал, сэр, чтобы ковторому гонгу все уже собирались в гостиной. Я давал второй гонг, шел вгостиную, объявлял, что обед готов, и все шли в столовую.

— А-а, теперь я понял, почему у вас было такое удивленноелицо, когда вы звали обедать, — сказал Эркюль Пуаро. — Ведь сэр Жерваз обычноуже находился в это время в гостиной?

— Всегда. Не припомню случая, чтобы он отсутствовал, сэр. Ябыл потрясен. Я подумал…

И снова майор Риддл резко перебил его:

— А все остальные в это время тоже обычно уже находилисьтам?

Снелл кашлянул.

— Того, кто опоздал к столу, сэр, никогда больше неприглашали в дом.

— Гм.., очень уж сурово.

— Сэр Жерваз, сэр, нанял повара, который раньше служил уимператора Моравии[10]. Он любил повторять, сэр, что обед священ, какрелигиозный обряд.

— А как к этому относились члены семьи?

— Леди Шевени-Гор всегда старалась не огорчать мужа, сэр, идаже мисс Руфь не осмеливалась опаздывать к столу.

— Любопытно, — пробормотал Эркюль Пуаро.

— Ясно, — сказал Риддл. — Обед в четверть девятого, а первыйгонг вы, как обычно, дали в восемь минут девятого?

— Именно так, сэр.., но не совсем, как обычно. Обычно обед унас ровно в восемь. Это сегодня сэр Жерваз приказал, чтобы подали в четвертьдевятого, поскольку ждал джентльмена, который должен был приехать последнимпоездом.

Тут Снелл слегка поклонился Пуаро.

— Когда ваш хозяин шел к себе в кабинет, не выглядел ли ончем-то расстроенным или озабоченным?

— Не могу сказать, сэр. Я был слишком далеко, чтобы судить овыражении его лица. Просто я видел, как он шел, вот и все.

— Он прошел в кабинет один?

— Да, сэр.

— А потом кто-нибудь еще входил туда?

— Не могу сказать, сэр. Я сразу пошел в буфетную и оставалсятам до тех пор, пока не дал первый гонг в восемь минут девятого.

— И тут вы услышали выстрел?

— Да, сэр.

Пуаро как бы мельком поинтересовался:

— Другие тоже, наверно, слышали выстрел?

— Да, сэр. Мистер Хьюго и мисс Кардуэлл. И мисс Лингард.

— Они тоже были в холле?

— Мисс Лингард вышла из гостиной, а мисс Кардуэлл и мистерХьюго как раз спускались вниз.

Пуаро спросил:

— И что, они обсуждали этот странный звук?

— Видимо, да, сэр. Мистер Хьюго спросил, будет ли к обедушампанское. Я ответил, что поданы херес, рейнвейн и бургундское.

— Он решил, что это пробка от шампанского?

— Да, сэр.

— И что же, это никого не насторожило?

— Нет, сэр. Все вошли в гостиную, разговаривая и смеясь.

— А где были остальные домочадцы?

— Не могу сказать, сэр.

Майор Риддл спросил:

— Вы что-нибудь знаете об этом пистолете? — Он поднес ладоньс пистолетом поближе к дворецкому.

— Да, сэр. Он принадлежит сэру Жервазу. Сэр Жерваз всегдахранил его здесь, в ящике стола.

— Обычно он был заряжен?

— Не могу сказать, сэр.

Майор Риддл положил пистолет и откашлялся.

— Теперь, Снелл, я задам весьма важный вопрос. Надеюсь, чтовы ответите мне предельно честно. Известны ли вам какие-нибудь обстоятельства,которые могли вынудить сэра Жерваза покончить с собой?

— Нет, сэр. Мне ничего не известно.

— Последнее время в поведении сэра Жерваза вам ничего неказалось странным? Может, он был подавлен? Расстроен?

Снелл смущенно закашлял.

— Простите, что говорю это, сэр, но господин Жерваз всегдавел себя так, что человеку постороннему он мог показаться несколько странным. Онбыл большим оригиналом, сэр.

— Да-да, я знаю.

— Посторонним не всегда было дано понять сэра Жерваза.

Слово «понять» Снелл многозначительно выделил.

— Знаю, знаю. И все же не было ли чего-то, что вампоказалось бы необычным?

Дворецкий долго колебался, но наконец решился:

— Я думаю, сэр, что сэр Жерваз был чем-то обеспокоен.

— Обеспокоен или подавлен?

— Не могу сказать, что подавлен, сэр. Обеспокоен — да.

— И как вы думаете, что именно его беспокоило?

— Затрудняюсь ответить, сэр.

— Может, это было связано с каким-нибудь конкретнымчеловеком?

— Ничего не могу сказать, сэр. Мне показалось, что он былобеспокоен, а уж почему, не ведаю.