— Во всяком случае, вам он ничего такого не говорил?

— Нет-нет. — Леди Шевени-Гор все с тем же равнодушиемпокачала головой. — Я бы запомнила…

— Когда вы последний раз видели мужа живым?

— Как обычно, перед тем как идти в столовую он заглянул комне. Со мной была горничная. Он сказал, что уже спускается, и больше ничего.

— А о чем он чаще всего говорил в последние дни?

— О, об истории семьи. Тут у него все шло как по маслу. Оннашел эту забавную старушку, мисс Лингард, совершенно бесценную. Она разыскаладля него в Британском музее уйму разных материалов. Знаете, она ведь работала слордом Малкастером, когда он писал книгу. Надо отдать ей должное, она оченьтактичный человек. Никогда не совала нос, куда не следует. В конце концов вкаждой семье есть предки, о которых не хочется упоминать. А Жерваз был такщепетилен. Она и мне помогала. Разыскала очень много данных о Хатшепсут[13].Видите ли, в настоящее время она перевоплотилась в меня.

Леди Шевени-Гор сообщила об этом очень спокойно.

— А до этой реинкарнации Хатшепсут, — продолжала она, — ябыла жрицей в Атлантиде.

Майор Риддл заерзал на стуле.

— Э-э.., о-о.., очень интересно, — сказал он. — Ну что ж,леди Шевени-Гор, я думаю, это все, о чем мы хотели вас расспросить. Вы оченьлюбезны.

Леди Шевени-Гор поднялась, запахнув плотнее свои восточныеодежды.

— Доброй ночи, — пожелала она. А потом, глядя за спинумайора Риддла, сказала:

— Жерваз, дорогой, доброй ночи. Я бы хотела, чтобы ты пришелко мне, но знаю, ты должен побыть здесь. — И пояснила:

— По крайней мере, сутки человек должен оставаться там, гдеумер. Только потом он сможет свободно перемещаться и вступать в контакт.

После этого она удалилась.

Майор Риддл отер пот со лба.

— Уф-ф, — выдохнул он. — У нее с головой куда хуже, чем япредполагал. Неужели она верит во всю эту чушь?

— Может быть, это помогает ей, — предположил Пуаро. — Чтобыспастись от леденящей душу реальности — смерти мужа, — ей необходимо сейчассоздать для себя мир иллюзий.

— Без пяти минут сумасшедшая, — сказал майор Риддл. — Несетполную околесицу, ни одного разумного слова.

— Нет-нет, друг мой. Мистер Хьюго Трент как-то сказал мне оней интересную вещь: в ее сумбурных и туманных излияниях попадаются весьмачеткие и точные замечания. И она только что это продемонстрировала, упомянув,что тактичная мисс Лингард обходила молчанием нежелательных предков. Поверьтемне, леди Шевени-Гор — вполне в своем уме.

Он поднялся и стал ходить по комнате.

— Кое-что в этом деле меня настораживает. Да-да, оченьнастораживает.

Риддл с любопытством взглянул на него.

— То, что неясна причина его самоубийства?

— Самоубийство! Как же! Самоубийство в принципе невозможно,говорю я вам. Психологически невозможно. Как Шевени-Гор воспринимал себясамого? Колосс, персона чрезвычайной важности, центр мироздания! Станет литакой человек уничтожать себя? Конечно нет. Скорее уж наоборот, он уничтожитдругого — какую-нибудь несчастную, жалкую букашку, осмелившуюся докучать ему…Или, если потребуется, совершит возмездие. Но уничтожить себя? Стольграндиозную Личность?

— Целиком и полностью согласен с вашими доводами, Пуаро. Новедь абсолютно все сходится. Дверь на замке, ключ у него в кармане. Окназакрыты и заперты. Я знаю, в книжках там всякие сюрпризы случаются, но чтобы вреальной жизни — не слыхал. У вас что-то еще?

— Да, кое-что имеется. — Пуаро сел в кресло. — Предположим,я Шевени-Гор. Сижу за своим столом. Я решился на самоубийство, потому что.., нупредположим, сделал открытие, страшно порочащее родовое имя. Не оченьубедительно, но вполне допустимо…. Eh bien[14], и что же я делаю? Нацарапываюна листочке «Простите». Да, это вполне возможно. Потом выдвигаю ящик стола,достаю пистолет, который там хранится, заряжаю его, если он не заряжен, и —что, наконец, стреляюсь? Нет, я сперва разворачиваю свое кресло боком к двери —вот так, а уж потом, только потом — приставляю пистолет к виску и нажимаю накурок.

Пуаро вскочил на ноги.

— Ну и где тут логика, я вас спрашиваю?! — воскликнул он.Зачем поворачивать кресло? Если бы, к примеру, здесь на стене висела картина —ну, тогда было бы объяснение. Какой-нибудь портрет, который умирающий хотелвидеть перед смертью, но не оконную же штору, ah non[15] это чепуха.

— Может, он хотел взглянуть в окно? В последний разпосмотреть на поместье.

— Мой дорогой друг, это просто несерьезно. Вы и сами знаете,что это ерунда. В восемь минут девятого уже темно, к тому же шторы былиопущены. Нет, должно быть какое-то иное объяснение…

— Только одно, насколько я могу судить. Жерваз Шевени-Горбыл сумасшедшим.

Пуаро неудовлетворенно покачал головой Майор Риддл встал.

— Пойдемте, — сказал он. — Пора поговорить с остальными.Может, что-нибудь нащупаем.

После изнуряющей беседы с леди Шевени-Гор, от которой тактрудно было добиться чего-то вразумительного, майор Риддл с облегчениемпереключился на бывалого юриста, каковым оказался господин Форбс.

Мистер Форбс был в высшей степени осторожен и осмотрителен всвоих высказываниях, однако все его ответы были очень точны.

Самоубийство сэра Жерваза сильно его потрясло, сообщил он.Он никогда не подумал бы, что сэр Жерваз способен лишить себя жизни. Он ничегоне знает о причинах, заставивших его сделать это.

— Сэр Жерваз был не только моим клиентом, но и старымдругом. Я знал его с детства. И должен сказать, что он был редким жизнелюбцем.

— В сложившихся обстоятельствах, мистер Форбс, я вынужденпросить вас быть предельно откровенным. Может, вам известна какая-нибудь тайна,тревожившая или печалившая сэра Жерваза?

— Нет. Как у большинства из нас, у него были свои, довольнообычные заботы. Ничего серьезного.