— Никакой болезни? Никаких разногласий с женой?

— Нет. Сэр Жерваз и леди Шевени-Гор были преданы друг другу.

Майор Риддл осторожно сказал:

— Взгляды леди Шевени-Гор показались мне довольно странными.

Мистер Форбс с мужской снисходительностью улыбнулся.

— Дамам, — сказал он, — позволительно иметь причуды.

Начальник полиции продолжил:

— Вы вели все юридические дела сэра Жерваза?

— Да. Моя фирма «Форбс, Оджилви и Спенсер» работает на семьюШевени-Горов уже больше ста лет.

— А были ли в семействе Шевени-Горов какие-нибудь..,скандалы?

Мистер Форбс поднял брови.

— Простите, я вас не понял?

— Мосье Пуаро, покажите, пожалуйста, мистеру Форбсуполученное вами письмо.

Пуаро молча поднялся и с легким поклоном вручил письмомистеру Форбсу.

Мистер Форбс прочитал его, и брови его поднялись еще выше.

— Да, загадочное послание, — сказал он. — Теперь я понимаюваш вопрос. Нет, насколько мне известно, оснований для подобного письма небыло.

— Сэр Жерваз не поставил вас в известность об этом письме?

— Ни слова. Признаться, я не очень понимаю, почему он этогоне сделал.

— Он обычно доверялся вам?

— Думаю, что да, и дорожил моим мнением.

— А что он имел в виду в этом письме? Вы случайно не знаете?

— Я бы не хотел высказывать скоропалительных гипотез.

Майор Риддл оценил тонкость его ответа.

— А теперь, мистер Форбс, вы не могли бы рассказать нам, каксэр Жерваз распорядился своим имуществом?

— Извольте. Тут нет никаких тайн. Своей жене сэр Жервазоставил шесть тысяч фунтов годового дохода от имения и один из домов по еевыбору — либо Довер-хаус, либо городской дом в Лоунас-сквер. Ну естественно,кое-что еще, но ничего значительного. Остальное завещано его приемной дочери,Руфи, при условии, что, когда она выйдет замуж, ее муж возьмет фамилиюШевени-Гор.

— А своему племяннику, мистеру Хьюго Тренту, он ничего неоставил?

— Оставил. Пять тысяч фунтов.

— Насколько я понял, сэр Жерваз был богат?

— Невероятно богат. Кроме поместья, он имел огромноесостояние. Конечно, дела его шли уже не так блестяще, как раньше. Доходы стализначительно меньше. К тому же, сэр Жерваз потерял большую сумму на акциях однойкомпании — «Парагон Синтетик Раббер» — полковник Бьюри убедил его вложить тудабольшие деньги.

— Не очень мудрый совет!

Мистер Форбс вздохнул.

— Чаще других банкротами становятся отставные военные,пустившиеся в финансовые операции. Они даже доверчивее вдовушек — больше мненечего сказать по этому поводу.

— Но эти финансовые неудачи не слишком отразились на доходахсэра Жерваза?

— Нет-нет, ни в коем случае. Он все равно оставалсяневероятно богатым человеком.

— Когда составлено завещание?

— Два года назад.

Пуаро пробормотал:

— Не было ли оно немного некорректным в отношении племянникасэра Жерваза, мистера Хьюго Трента? Он ведь все-таки ближайший родственник сэраЖерваза.

Мистер Форбс пожал плечами.

— Нужно учитывать кое-какие обстоятельства, связанные систорией рода Шевени.

— Какие именно?

Мистер Форбс явно не желал распространяться на этот счет.

Майор Риддл сказал:

— Вам может показаться, что мы проявляем излишний интерес кстарым скандалам и сварам. Совсем нет. Просто нам необходимо понять, о чем идетречь в письме, которое сэр Жерваз написал мосье Пуаро.

— В отношениях сэра Жерваза и его племянника не было ничегоскандального, — поторопился заверить их мистер Форбс. — Просто сэр Жервазвсегда очень ответственно относился к своему положению главы рода. У него былимладший брат и сестра. Брат, Энтони Шевени-Гор, погиб на войне. Сестра, Памела,вышла замуж, но сэр Жерваз не одобрил этот брак. Вернее, он считал, что онадолжна была попросить его благословения, прежде чем выйти замуж. Семья капитанаТрента казалась ему недостаточно знатной, чтобы породниться с Шевени-Горами. Аего сестра только смеялась над этим. Поэтому сэр Жерваз всегда недолюбливалсвоего племянника. Я думаю, именно эта нелюбовь подтолкнула его к решению взятьприемного ребенка.

— Значит, у них не было никакой надежды иметь собственныхдетей?

— Никакой. Через год после свадьбы у них родился мертвыйребенок. Врачи сказали леди Шевени-Гор, что детей у нее больше не будет. И годадва спустя сэр Жерваз удочерил Руфь.

Пуаро спросил:

— А мадемуазель Руфь? Почему они взяли именно ее?

— По-моему, она дочь каких-то дальних родственников.

— Так я и думал, — сказал Пуаро. И взглянул на стену, гдевисели семейные портреты. — Сразу видно, что она той же крови — нос, линияподбородка. Эти черты повторяются на всех портретах.

— Она унаследовала и характер, — сухо сказал мистер Форбс.

— Могу себе представить. И что же, они уживались с приемнымотцом?

— Все было так, как вы себе представляете. То и делопроисходили жестокие схватки. У обоих, знаете ли, характер с норовом. Но,по-моему, несмотря на ссоры, они были очень привязаны друг к другу.

— Однако же она доставляла ему немало беспокойства?

— Не то слово. Но, уверяю вас, это не заставило бы егопокончить с собой.

— Ах, вы об этом! Конечно, конечно, — согласился Пуаро. —Никто не станет пускать себе пулю в лоб из-за того, что у его дочери тяжелыйхарактер! Значит, мадемуазель Руфь получит наследство! Сэр Жерваз не собиралсяпеределать завещание?

— Хм! — Мистер Форбс кашлянул, стараясь скрыть некоторуюнеловкость. — Дело в том, что, приехав сюда (кстати сказать, два дня назад), яполучил от сэра Жерваза распоряжение заняться составлением нового завещания.

— Ах, вот оно что! — Майор Риддл придвинул свой стул поближек мистеру Форбсу. — Вы нам этого не говорили.

Мистер Форбс быстро сказал: