– Идти в темный лес, – продолжил Анс, задумчиво перебирая серебристые нити, – кажется, я все-таки кого-то нашел.

– Вообще-то ты мог бы и не ходить, но раз уж ты так благородно вызвался… – эта фраза Аин заставила меня замереть в шаге от того места, где начинались первые деревья.

– В смысле? – Я резко развернулся и вопросительно уставился на нее. – Я сейчас ослышался или ты оговорилась?

– Ну ты же у нас избранный, тебя, по сути, беречь нужно, хотя… – Аин говорила тихо, но я отчетливо слышал каждое ее слово, будто она шептала мне на ухо. – Если ты избранник Эрны, то она беречь тебя должна. Судьба такая. Может, ты единственный, кому вообще ничего не грозит. Но это утверждение спорное. Может так случиться, что Эрне самой интересно, доберешься ли ты до Сердца мира или нет. Это я все к чему? Лес этот – место крайне неприятное. Энергия там в жуткой дисгармонии. Так что сам решай, пойдешь или нет. В конце концов, Анс и Фрея и без тебя справятся. Лично я туда не сунусь. Кто-то все равно должен остаться, ну так, на всякий случай.

Аин хитро улыбалась.

Предложи она мне подобный выбор еще с месяц назад, я бы не раздумывая сказал: «Отлично, ребят, удачи, я вас тут подожду». Но сейчас… Сейчас-то я знал, что Анс, хоть и весьма неплохо контролирует противника в бою, скорее саппорт[6], а значит, в авангарде, в случае чего, будет Фрея. А она наделена нездоровой тягой к героическому самопожертвованию, а это качество очень и очень опасное для нее самой.

Короче говоря, да, я за них волновался. И Аин явно хотела только, чтобы я сказал это вслух. Но нет. Не знаю, почему нет, просто нет.

– А еще кто-то должен приманить всех чудовищ к себе, ну так, на всякий случай, – ответил я и, развернувшись, направился в лес, пока Фрея и Анс не успели уйти далеко.

Я сделал несколько шагов вглубь чащи, и лес сомкнулся за спиной. Словно тяжелый театральный занавес упал, разделяя сцену и зрительный зал. И на нас обрушилась тишина, такая глухая, что стало страшно. Я окликнул Фрею и Анса, ушедших чуть вперед. То есть попытался окликнуть. Я почувствовал, как напряглись связки, как звук прокатился по горлу, но ничего не услышал. От этого мороз пробежал по коже.

В первое мгновение меня почти накрыло паникой, но я все же взял себя в руки. Кто бы мог подумать, что не слышать – настолько некомфортно и страшно. Стараясь не зацикливаться на этом, я ускорил шаг и немного погодя нагнал Анса с Фреей. У Анса в руке теперь была только одна серебристая нить, конец которой терялся в траве и тумане. Другой конец этой нити должен быть привязан к марионетке, которая нашла Рея.

Анс коротко глянул на меня, а через мгновение в воздухе возникли полупрозрачные светло-серые буквы, выведенные его почерком.

«Говорить не получится. Здесь не существует звуков».

Я даже не удивился, чего-то подобного и стоило ожидать от местного леса. Я хотел было соорудить ответ в такой же манере— не знаю, что это была за магия, но ничего сложного в ней мне не виделось, – однако меня прервали все те же парящие строчки:

«Даже не пытайся повторить. Это место очень враждебно относится к светлой энергии».

Я кивнул. Ну а что мне еще оставалось? Если его слова про светлую магию – просто хитрый способ меня заткнуть, то отлично сработано.

Голые, прямые стволы деревьев колоннами поднимались к небу, и только там, на многометровой высоте, обрастали ветками. Кроны переплетались между собой, образуя сводчатый потолок, почти как нервюры в готических соборах. Листья едва заметно трепетали на неощутимом, беззвучном ветру, как крылья черных бабочек. Густая спутанная трава тоже была черной с серыми переливами. Единственным светлым пятном выглядел белесый туман, источавший неровное тусклое свечение. Я попробовал прощупать пространство иным восприятием. И тут же понял, почему мы шли довольно медленно и странно петляли между стволами.

Паутина. Вокруг все было завешано паутиной. Я ее не видел, но чувствовал. И от этого было еще гаже. Казалось, ее незримые нити все время скользят по коже, прилипают к самой ауре, так, что не отодрать. Один неверный шаг – и ты застрянешь в липких тонких нитях. Это в сочетании с тишиной здорово давило на голову.

Фрея огляделась, а потом вопросительно посмотрела на меня, словно спрашивая, знаю ли я, где паутина. Я кивнул, и Фрея тут же придвинулась ко мне ближе, так, что я почти касался рукой защитной перчатки.

Мне вдруг захотелось взять Фрею за руку. Просто чтобы она не сжимала пальцы так сильно, словно собирается прорвать ногтями перчатку. И чтобы самому ощутить хоть что-то, кроме липких нитей, которые все еще будто скользили по коже. Но я так и не коснулся Фреи. Мы пошли дальше, разделенные несколькими непреодолимыми сантиметрами.

Чем дольше шли, тем сильнее нарастало чувство тревоги. Мне казалось, что мы опоздаем. Что мы уже опоздали. Но стоило только ускорить шаг, как Анс меня тормозил. Ведь да, чем быстрее идешь, тем легче попасть в паутину. Но разве у нас есть время на осторожность?

Фрея тоже нервничала. Она беспрестанно озиралась по сторонам и, кажется, то ли неосознанно, то ли просто по привычке прислушивалась.

Спокойным казался разве что Анс. Он сосредоточенно смотрел вперед, словно для него нить не терялась в тумане, и больше вообще ни на что не отвлекался. В который раз уже убеждался, что нервы у него сделаны даже не из стали, а из сплава вибраниума с адамантием.

Не знаю, сколько мы шли. По ощущениям, не меньше часа. Наконец впереди показалась поляна. Посреди нее стояла – если так можно сказать о том, у кого нет ног, – марионетка. На фоне черных голых стволов и укрытой туманом земли она смотрелась до странного уместно и еще более жутко, чем обычно. Как только мы подошли чуть ближе, одна рука ее плавно поднялась и указала куда-то вперед и влево.

Мне почему-то сделалось тревожнее. Словно кто-то подошел со спины и уже заносил руку для удара.

Анс вдруг замер и вроде даже хотел сделать жест, прося нас остановиться, но не успел. Серебряная нить, которую он держал до этого, вдруг обвилась вокруг его руки, впившись в ладонь так, что прорезала кожу, и дернула Анса в сторону с такой силой, что он упал, скрывшись в плотном тумане.

В этот же