собой. Он достал книгу из чалмы и положил её перед собой. Однако его глаза задумчиво смотрели на халат, лежавший на курпаче, как мятая половая тряпка.

— «Может, позвать слуг, чтобы убрали курпачи?» — подумал Расим и тут же упрекнул себя. — «Это всё, что тебя сейчас волнует?!»

Неожиданный грохот главных ворот в аудиенц-зал не дал Расиму ответить самому себе. Двое стражников вошли в зал. Один направился направо, другой налево и начали расхаживать, словно вели караул. Расим буквально слышал их умеренное дыхание по мере того, как они приближались с двух сторон между колоннами. Всё их присутствие нарушало блаженную тишину, к которой стремился Расим.

— Вы можете сторожить и за воротами! — сердитым тоном сделал замечание Расим. — Мне нужно уединение, — помягче добавил он.

— «Так почему бы тебе не вернуться в свой кабинет?» — прозвучал язвительный вопрос в его голове.

В знак подчинения стражники склонили головы, развернулись и направились к выходу…

Расим долго смотрел на обложку старой книги и не решался открыть её. Вместо этого он перевёл взгляд на стопку бумаг с прошениями людей, которую на возвышение положил Акмал ещё до начала заседания, требуя рассмотреть их все. Расим взял стопку в руки, но перебрал лишь пару десятков этих бесполезных бумажек, пока это дело ему не наскучило и попросту не надоело.

Вода, которую выплеснули в огонь, вытекла по специальным отверстиям в очагах, где тлели угли. В аудиенц-зале стало прохладно, как того и хотел Расим. Он полностью ушёл в себя, пытаясь навести порядок в своих мыслях. Под рукой Расим гладил книгу подушечками мизинца и безымянного пальца. Её некогда красно-коричневая обложка выцвела раньше того, как мог родиться десятикратный прадед Расима, и теперь была блекло бурой. Расим перелистал тысячи её страниц и не одну сотню раз, но толком не прочёл и сотню страниц. Хотя он был уже близок к разгадке ребуса письменности Алифа, на котором написаны примечания. Он считал, что, прочитав эти примечания, он найдёт ключ к прочтению клинописи основного текста.

Из-за сложности Расим решил читать примечания не с первых страниц, а с последних. Одно из этих последних примечаний, которую он прочёл без особого труда, гласило: «Тополя приведут к силам мироздания». Но, что это значит, он не понимал. Какие тополя? Какие силы?

Чтобы найти ответы на эти вопросы, Расим решил идти в обратном порядке. Так он понял, что в более ранних примечаниях использование и произношение гласных отличается от современной письменности. Вместо «Е» пишется «И» или же обозначает этот звук. То же самое и с «У» вместо «О». Почти во всех словах первых примечаний присутствуют лишние буквы или слоги, обозначающие незнакомые звуки, которых нет в похожих по написанию современных словах. Расим не мог понять их значения и роли. Большинство отдельных слов вводили Расима в заблуждение. За исключением лишних букв, они напоминали ему современные слова, но не подходили по смыслу предложения или искажали его. Тогда он осознавал, что у них иное значение, нежели их современные аналоги. В такие моменты Расим чувствовал себя глупым ребёнком, который хоть и умеет читать, но не понимает, что он читает.

Расим поднял взгляд на потолочное окно и устало вздохнул. Вдруг, его слух уловил стук в основные двери зала, и Расим опустил на них оживлённый взгляд.

Сразу после бесцеремонного перестука в зал, как себе домой, вошли трое миловидных женщин, обращая ноль внимания на беспомощных стражников, которые в замешательстве остались за дверями.

— «Кто-то в избытке наглый, либо до глупости смелый раз, не дождавшись дозволения, врывается в зал», — подумал Расим, наблюдая за тем, как непрошеные гостьи стремительно приближаются к нему…

— О-у-у, — с ехидной ухмылкой тихо протянул Расим. В пришельцах сочеталось и то, и другое. Он узнал ту, что шла посередине, как только между ними осталось меньше ста шагов и когда тень сошла с её прекрасного лица.

Горделивой походкой в аудиенц-зал вошли три молодые женщины с тонкими косичками на длинных распущенных волосах. Ведьмы. Стража не успела или не смогла их задержать. Видимо, они замерли, как изваяния, при виде их очаровательной красоты. Ведьмы прошли мимо этих двух олухов, словно их и вовсе не было.

Широкоплечие юные стражники с полураскрытыми ртами следили за тем, как три красавицы надменной кошачьей грацией отдаляются от них и всё дальше и дальше продвигаются в зал. Почувствовав на себе палящий, недовольный взгляд премьер-министра, они словно пришли в себя и тут же поспешили за незваными гостьями. Однако Расим остановил их, молча подняв руку и той же рукой он махнул им, чтобы они ушли. Мол, всё в порядке.

— «Раз уж не смогли задержать их в аванзале, то точно не сможете выставить их вон теперь. Пошли сами прочь, бездари!» — мысленно сокрушался на них Расим.

Двое молодых женщин, точнее две юные прекрасные девушки, остановились в пятнадцати газах от дверей, заставив стражу встать в недоумении у распахнутых дверей. Та, что справа, с тёмно-каштановыми длинными волосами и тонкими косичками (по три с обеих сторон головы), концы которых сплетены в виде кольца с поперечной линией, оглянулась на одного из стражников, который голодными глазами раздевал её, и презрительно кивнула ему в направлении выхода.

Не в состоянии объяснить происходящее, юноша в лёгких чёрных кожаных латах с полумесяцем и двумя звёздами на груди повиновался ведьме. С отсутствующим выражением лица он кивнул своему напарнику. Выйдя в аванзал, стражники закрыли за собой основные двери.

Тем временем, ведьма, что была посередине, прошла дальше и остановилась в двадцати шагах от Расима. Она выглядела лет на восемь старше своих спутниц, но её формы были куда привлекательнее. На ней было голубое бархатное платье, плотно облегающее её узкую талию. Желто-зелёная пышная розетка с тёмно-розовым центром и тёмно-зелёным растительным узором у её основания украшали подол платья (ниже колен). Длинные рукава из тонкого шёлка, вышитые красно-чёрными розетками, свободно прилегали к её тонким нежным рукам. Чёрные волосы блестящим водопадом ниспадали до поясницы, а спереди — к груди. На темени, над распущенными волосами, коса была заплетена в виде кольца толщиной в три её мизинца. К её плечам ниспадали такие же косички с кольцами, как и у её спутниц, у которых на голове не было такого кольца. С середины затылка на две трети дины её волос также ниспадала коса толщиной в три мизинца. Её конец был также заплетён в виде кольца с поперечной линией внутри. С обеих сторон этой косы висели по две тонкие косички с кольцами и той же