– Не думала, что ты можешь быть еще более мерзким, но ты сумел меня удивить.

– Я понимаю. Я хуже, чем пугало и зубной кариес. У меня нет визитки, но ты знаешь, где можно меня найти.

Я достаю из бумажного пакета яблочный пончик и откусываю. Кисси был прав. Он действительно хорош.

– Каждый день твоей жизни – это плевок в лицо Господа. Я проявила милосердие, позволив Эжену спасти тебя. Но в следующий раз милосердия не будет.

– Вообще-то я спас твою небесную задницу той ночью.

– Ты затащил меня в это кошмарное место.

– Нет. Это сделали Кисси. Или ты про них уже забыла?

Она отодвигает пончик и кофе подальше от себя.

– Эта еда пахнет смертью. Уверена, она тебе нравится. Нам больше не о чем говорить. Я ухожу.

– Ты собираешься спрятаться и убить меня на парковке?

– Заманчивая идея.

– Отнюдь. И вот почему. Я сходил к кое-кому и выторговал кое-что. И теперь у меня есть собственный «аварийный выключатель».

– Что это значит?

– Их ставят на поездах. Тракторах. Всяком другом оборудовании. Это кнопка, которую оператор должен постоянно жать, чтобы машина работала. Если он умрет от инфаркта – кнопка отожмется, двигатель перестает работать, и машина остановится. «Аварийный выключатель».

– Ты решил стать машинистом?

– Лучше. Я буду приглядывать за этим. – Я достаю деревянную коробку-дароносицу, которую купил накануне, и толкаю ее через стол к ангелу. – Ты знаешь, что это такое. Обычно в ней хранят Святые Дары, но я положил кое-что получше. Взгляни.

Аэлита смотрит на меня с минуту, затем трогает коробку. Наверное, она сканирует ее ангельской магией, чтобы понять, что в ней сокрыто – яд, бомба или бомба с ядом. Наконец, она открывает коробку и заглядывает внутрь. На дне – крошечный огонек. Он такой маленький, что человеческий глаз его не заметит.

– Что это?

– Посмотри повнимательнее, ангел. Разве ты не узнаешь?

Коробка выпадает из ее рук.

– Это частичка Митры.

– Совершенно верно. Фрагмент фрагмента от фрагмента. Остальное я оставил в Комнате Тринадцати Дверей. Пока я жив, это безопасно. Но если ты еще раз проткнешь меня своим мечом, склянка разобьется, Митра вырвется на волю и прожжет себе путь через все тринадцать дверей.

– Ты лжешь.

– Убей меня, и я подожгу весь ваш маленький кукольный театр. Потом, когда сгорит даже Рай, будешь объяснять своему боссу, что это не твоя вина.

– Даже ты не настолько безумен.

– Есть простой способ проверить.

Я кладу дароносицу в карман и встаю. Затем кладу всю выпечку – и свою и её – в бумажный пакет и сворачиваю.

– Ты не заслуживаешь пончиков.

Аэлита остается сидеть в ресторанной секции под лучами Солнца, бьющими в окно, а я выхожу с мыслями о пончиках и конце всего.

Я НАБИРАЮ номер доктора Кински, и трубку берет он сам.

– Черт возьми! Когда вы начали отвечать на телефонные звонки?

– Это редкое и очень кратковременное явление. Чем могу помочь?

– Как дела у Кэнди?

– Все еще немного перевозбуждена. Когда кто-то срывается после воздержания от убийств, ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Вот почему некоторые из нас никогда не остановятся.

Молчание. Полное. И треск цикад.

– Это была шутка, – поясняю я.

– Поверю тебе на слово. Это не все, о чем ты хотел поговорить?

– Нет. Я звоню по поводу пуль. Ты сказал, что вытащишь их из меня, когда все наладится. Вроде наладилось.

– Хорошо. Приезжай сегодня.

– Когда?

– Как насчет прямо сейчас?

КОГДА Я ПОДЪЕЗЖАЮ к маленькому торговому центру, Кински стоит на улице и курит. Я паркую угнанный «Мерседес SLR Макларен» в глубине стоянки, у фургона для доставки пиццы. Двери Макларена не открываются. Они взмывают вверх, как крылья насекомого.

Кински бросает окурок и растирает его ботинком.

– Ты не нашел ничего заметнее, чтобы приехать сюда? Дирижабль? Океанский лайнер?

– С улицы дирижабль плохо видно.

– Действительно. Ну что, готов?

– Ага. Всякий раз, когда я чихаю, меня тошнит от того, что творится внутри.

– Ну что ж. Давай их уже вытащим.

Он проводит меня в клинику. В приемной ничего не изменилось. Даже журналы лежат ровно на тех же местах. Если бы я не знал, чей это офис, то подумал бы, что здесь работает букмекер или продают наркотики через служебный вход.

Я жду, пока доктор помоет руки.

– Снимай рубашку и ложись на стол.

Я ложусь и спрашиваю:

– Ты будешь лечить меня своими магическими камнями?

– Боюсь, не в этот раз. Извлечение пуль – более практическая процедура. Я просто засуну в тебя руки и вытащу их пальцами.

Я смотрю, как он вытирает руки маленьким полотенцем с изображением пальм. В углу вышиты ярко-красные буквы: «Орландо».

– Кисси уже шарились во мне руками. Это было неприятно.

– В этот раз будет по-другому. Во-первых, ты ничего не почувствуешь. У меня есть специальная мазь, от которой твое тело онемеет.

– Рад это слышать.

– Тогда приступим.

Он берет со стойки бутылку с притертой пробкой, открывает ее и льет мне на грудь что-то густое, похожее на кукурузный сироп. Затем размазывает жидкость поролоновой кисточкой поперечными полосками – от шеи до живота.

Потом он кладет кисточку обратно на стойку и говорит:

– Скажешь, когда жидкость станет теплой.

– Кажется, уже стала.

– Теперь закрой глаза.

Я закрываю глаза, и он говорит:

– Чувствуешь что-нибудь?

– Нет. Ты уже засунул руку в мою грудную клетку?

– Тебе кажется, что да?

– Нет.

– Хорошо. Значит, ты готов. Расслабься и не открывай глаза.

– Ты будешь надевать перчатки или типа того?

– Разумеется, я уже надел проклятые перчатки. Я не чертов Кисси.

– Прости.

– Все в порядке.

Я слышу лязг металла о металл.

– Что это было?

– Пуля номер один.

– Надо же, как просто.

– Видишь? Мы могли это сделать давным-давно, и ты бы избавился от боли.

– Немедленно наберу тебя после следующей перестрелки.