на индивидуальные особенности и склонности человека, а также определял форму его мозга. Галл предположил, что, изучив череп, можно сделать вывод о конфигурации мозговой ткани, находящейся под ним, и таким образом прийти к значимым выводам о моральных и интеллектуальных характеристиках человека.

Галл назвал свою доктрину органологией; лишь несколько десятилетий спустя термин «френология» – от греческого «изучение разума» – вошел в обиход. В Великобритании ее расцвет пришелся на 1820-е годы, когда были основаны первые френологические общества и журналы. Ее приверженцы считали, что им удалось предоставить психологии прочную научную основу: впервые таинственные процессы, происходящие в голове, можно было связать с особенностями анатомии мозга.

К 1850-м годам френология в значительной степени утратила хорошую репутацию. Физиологи оспаривали идею о том, что можно с какой-либо точностью выделить отдельные области мозга, отвечающие за конкретные функции, а эксперименты на животных оправдывали их скептицизм. Френологический «анализ», предлагаемый специалистами, зачастую был расплывчатым и бессодержательным и не имел практической ценности. Было несложно высмеивать якобы научную дисциплину, которая, казалось, давала не больше полезной информации, чем визит к ярмарочной гадалке.

Тем не менее Фредерик Бриджес был абсолютно убежден в научной обоснованности своей работы и в ее потенциальной пользе для всего человечества. Он выступал с публичными лекциями и писал статьи для местных газет. Родителям и учителям предлагалось приводить детей на частные консультации, в ходе которых мистер Бриджес изучал череп ребенка и высказывал свое мнение о его способностях, а также о профессии или ремесле, к которым, по его мнению, у него имелись склонности. Он также предлагал обучение практической френологии («Дневные занятия для дам, вечерние – для джентльменов») в основанной им организации с громким названием «Френологический институт». На самом же деле это учреждение представляло собой скромный городской дом, в котором мистер Бриджес проживал со своей женой Ханной.

Фредерик Бриджес не только предлагал свои знания широким массам, но и проявлял особый интерес к психике преступников. Он посвятил несколько лет исследованиям в попытках выяснить, было ли что-то особенное в мозге убийцы. Это могло значительно помочь органам правопорядка. Детективы могли бы идентифицировать убийцу, просто попросив френолога исследовать череп их главного подозреваемого – отпала бы необходимость в дорогостоящих расследованиях и трудоемком сборе улик. И зачем на этом останавливаться? Мистер Бриджес предсказывал, что наступит эпоха, когда людей будут регулярно проверять на предмет их френологических характеристик, а тех, кого признают потенциальным убийцей, будут заранее заключать в тюрьму для защиты общества. В будущем, как он считал, опасных людей будут изолировать от общества прежде, чем они нарушат какой-либо закон.

Для того чтобы досконально изучить эту проблему, мистеру Бриджесу нужно было сравнить черепа нескольких убийц и выяснить, имелись ли у них общие черты. Чтобы собрать эти данные, он пришел к простому, хотя и мрачному решению – присутствовать на казнях убийц. Тюремная администрация обычно с радостью позволяла видному ученому стать свидетелем последних минут жизни приговоренного, после чего мистеру Бриджесу разрешалось осмотреть тело и снять гипсовый слепок с головы.

Так, в июне 1856 года френолог отправился в Стаффорд на казнь Уильяма Палмера, печально известного отравителя из Ругли. Бриджесу разрешили войти в тюрьму в 6 часов утра в день казни, и он отметил «совершенное спокойствие» убийцы, когда тот в последний раз покидал свою камеру. Затем Бриджес присоединился к многочисленной толпе зрителей, наблюдавших за тем, как палач завязывает петлю на шее Палмера, и стал свидетелем резкого падения, оборвавшего его жизнь. После того как безжизненное тело провисело под ветром и дождем положенное время, его сняли с эшафота и перенесли в тюремный морг, где мистера Бриджеса ждали верховный шериф города, начальник тюрьмы, капеллан и несколько местных медиков.

Пока френолог готовил свое оборудование, он прочитал аудитории импровизированную лекцию, основанную на первых результатах изучения головы Палмера. При беглом осмотре он отметил «крайнее преобладание скрытности, полное отсутствие совестливости и недостаток высших рефлексивных способностей». По мнению мистера Бриджеса, Палмер не был человеком, склонным к насильственным убийствам [32], а обладал качествами «тайного и незаметного» отравителя. Закончив свои рассуждения, он обрил голову покойника и приступил к изготовлению гипсового слепка.

За несколько лет мистер Бриджес собрал огромную коллекцию гипсовых голов. Газетные объявления призывали публику посетить Френологический институт, чтобы ознакомиться с уникальной галереей бандитов, включающей бюсты самых отъявленных преступников, когда-либо привлекавшихся к ответственности. Под каждой моделью была прикреплена табличка, на которой аккуратным почерком мистера Бриджеса перечислялись характерные френологические особенности, а также объяснялось, как они соотносятся с совершенными данным человеком преступлениями.

Сравнив головы этих убийц с головами законопослушных клиентов, мистер Бриджес заметил нечто, по его мнению, существенное. Проведя воображаемую горизонтальную линию от одной ушной раковины до другой, он мог определить угол между ухом и бровью. Этот показатель он назвал «базилярно-френометрическим углом», а для облегчения его определения разработал прибор, который назвал френофизиометром. Он напоминал штурманский квадрант с латунным полукругом со шкалой в градусах, закрепленным на прямоугольной рамке из красного дерева. В центре полукруга были размещены подвижные латунные стрелки; поставив прибор рядом с головой испытуемого и вращая стрелки, он мог определить угол между его ухом и бровью.

Бриджес обнаружил, что у нормальных, уравновешенных людей базилярно-френометрический угол был близок к 25 градусам. Угол значительно меньше этого значения, он связывал с недостатком энергии и силы воли, а также с общей слабостью характера. Кроме того, к своему удовольствию Бриджес обнаружил, что у всех его убийц была одна общая черта: базилярно-френометрический угол составлял от 35 до 45 градусов. У Уильяма Палмера он составлял 40 градусов, как и у Джона Тертелла, виновного в убийстве в Элстри в 1823 году. Уильям Дав, казненный в 1856 году за отравление своей жены, Роберт Марли, повешенный в Ньюгейте за избиение до смерти помощника ювелира, и Джон Глисон Уилсон, осужденный убийца женщины и двух маленьких детей, также обладали углом в 40 градусов.

Фредерику Бриджесу удалось доказать – если не всем, то хотя бы себе, – что он может отличить убийцу от невиновного человека с помощью одних только измерений. Он был убежден, что непреклонные законы природы вскоре заменят ошибочность судей и присяжных, а леди Юстиция откажется от весов в пользу френофизиометра Бриджеса. Проблема была в том, что до сих пор ему удавалось проверить свою теорию только задним числом, измеряя головы известных виновников преступлений. Теперь же он жаждал использовать свое открытие по-настоящему, чтобы обнаружить убийцу, который все еще находился на свободе.

А кто мог быть для этого лучшим кандидатом, чем Джеймс Споллин? Ирландец был оправдан, однако полиция и значительная часть общественности по-прежнему оставались уверены в его виновности. Если