нашей деревни виднелась небольшая поляна в негустом лесу, по которой сейчас и ездили на снегоходах и ходили, пытаясь нащупать, не полагаясь на зрение разные маги, и все пока безуспешно. Я присела на холм в ужасе, это сколько же усилий что бы найти нас и меня, я не обольщалась на свой счет, деревню искали маги всех мастей, не раз объединяясь в надежде добраться до наших сокровищ — знаний, которые Чудная деревушка сумела сохранить. И сейчас в очередной уже раз снова нас пытаются найти и я здесь просто как дополнительный плюс для моих врагов. Я быстро встала, отряхнулась и вернулась в дом Питирима. Он, как и прежде сидел за столом, задумчиво мешая сахар в чашке с давно остывшим чаем. Любава легкой тенью кружила по столовой, убираясь и намывая посуду.

Я прошла и села напротив него, — Что будем делать Питирим?

— Впечатлилась? — Жестко ухмыльнулся Питирим. — Да не впервой раз у нас такое, и, наверное, не в последний раз. — А что делать? — Есть у меня мыслишки, вот и подумаем еще и вместе. — Ты сейчас выглядишь как подросток, Анна Львовна без магии изменит твое лицо, и ты поживешь пока в Алексеевке, ученицей знахаря. — У Валерия несколько учеников и ты будешь незаметна, а он сможет тебя защитить, кстати, какие у вас отношения?

— Нам хорошо вместе, если ты об этом, — пожала я плечами, — но что — то менять в жизни я не собираюсь.

Питирим внимательно посмотрел мне в глаза и облегченно вздохнул.

— Я рад, что ты повзрослела, как друг Валерий тебе пока нужен, но он никогда не будет тебе ровней и опорой. — Давай так, в твой дом сделаем двойника, а Прошка будет присматривать за порядком, да дом подтапливать, создавать видимость, что в доме живут. — Дети поживут здесь, и за них даже не беспокойся, я головой за них отвечаю, да и привыкай к мысли, что теперь ты им сестрой будешь, они быстро к нам привыкнут. — Даже если кто в твой дом прорвется да тебя не обнаружит, время мы выиграем. — Мы скрывали всегда, что Валерий имеет отношение к Чудной деревне, да и все считают, что мы с ним не в ладах. — Алексеевку тоже конечно проверят, но они ведь не знают, как ты сейчас выглядишь, да и тропка сюда тайная, скрытая от всех. — Главное, что все считают, что семья Валерия всегда там живет, у них там старинная усадьба, ровесница Чудной деревни, а может и старше. — Да и еще у него наблюдатели давно живут, он для них и дом отдельно выстроил и надеюсь, что никто и не подумает, что ты прямо у них под носом поселишься. — Если б ты не была привязана к русалочьему озеру, то было бы тебя спрятать легче, а так ты на короткой цепи и мы делаем что можем. — А если вдруг ты до него дойти не сможешь, то тебя оборотни заберут, спрячут, но это уж совсем на край. — У них свои секреты и чужой в доме им как кость в горле, тебя они примут, но будешь жить пленницей, они не позволят ходить тебе свободно. — Поэтому то, я и ищу тебе вариант, что б ты жила свободно.

Любава при этих словах заплакала и обняла меня. Питирим нахмурился на нее и непривычно грубовато прикрикнул.

— Ну что ты сырость то разводишь, знаешь ведь, что по любому ее спрячем, и никто ее обидеть не посмеет.

Я расстроилась, мне никуда не хотелось снова убегать и прятаться. Только — только, я почувствовала себя дома живой и счастливой. Обняла тоже Любаву и стала ее утешать, что же делать, если все у нас так складывается пока.

Питирим, погладил меня по плечу, — Я очень за тебя переживаю и боюсь, и все сделаю, что бы жила свободно и не от кого не зависела. — Потерпи еще немного, я уверен, что мы решим проблему. — К тому же хоть и маленькое утешение, но ты будешь рядом с домом и часто видеть ребятишек. — В Павлов день, а это в воскресенье, — Валерий будет набирать учеников, и ты затеряешься среди них — Твой дар сейчас слаб и это тоже хорошо, — ведь враги этого не знают и не почувствуют тебя.

Мы еще долго сидели все размышляли, как сделать лучше, но жизнь как всегда внесла свои коррективы, — и в этот раз страшные. Мне не часто приходилось пока еще сталкиваться со смертью близких мне людей. Бабушка умерла от старости и ей я не смогла ничем помочь, да и жить она уже не хотела, цеплялась за жизнь только и-за меня, боясь оставить одну, а уж когда Любава забрала меня, — то сгорела за несколько месяцев и ушла, легко не мучаясь. Иван Ваныч погиб защищая меня, но сделал он это осознано, зная, что этим поступком снимет с души свои старые грехи. А вот то с чем мне пришлось столкнуться сейчас, было ужасно уже тем, что жизнь забрали у молодой девушки Ольки, и именно и-за меня, ее жестоко убили, — и затем бросили тело у входа в Чудную деревню. Я хотела переночевать дома одна, подумать обо всем спокойно, но Питирим пошел меня проводить, и мы, войдя в ограду, увидели лежащее за защитной стеной тело девушки. Питирим не подпустил меня близко к Ольке, грубо втолкнув в дом и прикрикнув, чтоб я не смела выходить. Он рывком втянул Ольку и долго сидел над ней что- то нашептывая, а затем взял на руки и унес в дом Агриппы. Я смотрела в окно за ним, а затем мы с Прошкой сидели молча, говорит было не о чем, а спать я не могла. Слонялась всю ночь по комнатам, а перед глазами стояло упрямо смеющееся Олькино лицо и ее голос.

— Не грусти Еленка, я скоро в город жить перееду, и будут у меня парни красивые и денег куча, и нарядов, вот заживу.

Питирим пришел под утро, шаркая ногами как старик, сел грузно за стол, в глазах его блестели слезы.

— Не уберег я Ольку, думал, надежно ее укрыл, а она как всегда накуролесила, обманула моего дружка да сбежала. — Да вот недалеко. — Ей мучиться не пришлось, шею свернули как куренку, быстро, и она не мучилась. — Ты сегодня дома сиди и не выходи, с Олькой тебе прощаться нельзя, да и не нужно, Прошка ты отвечаешь за то чтоб она из дома не вышла.

Я вскинулась, пытаясь хоть что — то