– Члены Академии?! – воскликнула Мари-Жозеф.

Ив ни слова не сказал ей о том, что им оказана подобная честь. Мари-Жозеф торопливо выдернула ногу из рук русалки, испугав ее, и та, фыркая, всплыла на поверхность.

Мари-Жозеф поняла, что судьба дает ей шанс, но времени тщательно все спланировать у нее не оставалось. Она пропела имя русалки, подзывая ее к себе:

– Морская женщина, пожалуйста, нырни и дыши под водой. Если хочешь жить, ни в коем случае не всплывай, пока я тебя не попрошу!

Русалка свистнула от страха, сильно оттолкнулась и, сделав заднее сальто, ушла под воду, описав изящную дугу. От ее рта и носа устремилась вверх струйка пузырьков. Выдохнув остаток воздуха, русалка затаилась на дне бассейна и затихла, словно мертвая.

За стенками шатра послышался хруст гравия; кто-то направлялся в клетку.

Мари-Жозеф подхватила чулок и туфлю и кинулась в лабораторию, стуча левой, обутой ногой по доскам и чуть слышно пришлепывая правой, босой. Она успела добежать до секционного стола и скрыть под юбками босую ногу, туфлю и чулок.

Лакеи с церемонной, чопорной учтивостью водрузили на кресло портрет его величества. В шатер вошел Ив, а за ним – пять-шесть облаченных в черное ученых и их студенты. Он едва кивнул Мари-Жозеф. Ученые поклонились портрету и графу Люсьену и столпились у секционного стола. Слуга графа Люсьена принес ему подставочку, чтобы он мог лучше увидеть происходящее.

Ив совлек саван с тела водяного и произнес перед королевскими философами длинную речь на латыни: «Натурфилософия доказывает, что русалки – самые обычные твари, хотя и безобразные, вроде дюгоней и морских коров».

Он сохранил руку водяного, чтобы анатомировать ее перед достопочтенными членами Академии. Вскрыл ее, демонстрируя сухожилия, кости, суставы.

В безмолвии, не нарушаемом ни одним вздохом русалки, Мари-Жозеф документировала вскрытие. Она с трудом заставляла себя рисовать. Теперь, зная правду, она видела в водяном человека. Длинные, изящные кости его кистей напоминали ей о прекрасных руках графа Люсьена.

Ив отложил скальпель. Мари-Жозеф отложила угольный карандаш и стала сжимать и разжимать сведенные судорогой пальцы. Студент показал зрителям ее последний рисунок.

Академики забросали Ива вопросами о пленении русалки, о его исследованиях и о покровительстве его величества.

– У этих созданий, как можно было ожидать, легкие большого объема, подобные органам дыхания медлительных морских млекопитающих. Однажды у меня на глазах русалка пробыла под водой десять-двенадцать минут.

Он торопливо перешел к другим органам:

– Сердце русалки…

Он даже не упомянул о необычной доле легкого.

– Препарировав труп водяного, мы узнали о нем все, что могли, – заключил Ив. – Разумеется, я еще сопоставлю водяного с русалкой, насколько позволит ее судьба, хотя мы не обретаем новых знаний, анализируя женское тело – несовершенное подобие мужского.

– Замечательное исследование, месье да ла Круа, – похвалил, тоже на латыни, глава Академии. – А теперь, пожалуйста, позвольте нам взглянуть на живую русалку.

– Позови русалку, сестра! – Ив перешел на французский, как будто забыв, что Мари-Жозеф владеет латынью.

Мари-Жозеф поспешила выполнить приказание, неуклюже ступая по доскам левой обутой и правой босой ногой. Она вошла в клетку, заперла дверь, опустила ключ в карман и совершенно спокойно уселась на бордюр фонтана, сложив руки на коленях.

«Как странно, – думала она, – я ничего не делаю. Не помню, когда я в последний раз просто сидела, а не рисовала, не шила, не переписывала бумаги, не молилась».

Ив потряс решетку:

– Открой сейчас же!

– Не могу! – ответила Мари-Жозеф на латыни.

Словно не замечая размолвки между месье де ла Круа и его ассистенткой, академики вглядывались в мутную воду, тщась увидеть хотя бы неясные очертания русалки.

Ив нахмурился:

– Хватит! Заставь ее выпрыгнуть из воды, чтобы достопочтенные члены Академии могли ее рассмотреть! И сейчас же впусти меня!

– Она демонстрирует свою способность дышать под водой.

– Барышня приняла русалку за рыбу, – съязвил президент Академии; остальные натурфилософы захихикали. – Месье де ла Круа, у вашей ассистентки рассудок помутился от чтения античных авторов.

Злобно воззрившись на Мари-Жозеф, Ив снова затряс дверцу.

Если она чему-то и научилась в монастырской школе (а она действительно научилась там немногому), то это хладнокровно воспринимать гнев и презрение. Однако, чтобы спокойно выдержать ярость Ива, ей потребовалось все ее самообладание.

– В легких этого создания есть необычная доля, свойственная только русалкам, – как ни в чем не бывало продолжала на латыни Мари-Жозеф.

Ив окаменел:

– Твои замечания никому не интересны!

«Он решил, что я выдаю тайну, – подумала Мари-Жозеф. – Ложную тайну».

– Она не всплывала на поверхность, с тех пор как ты пришел, – сообщила она. – Эта доля легкого позволяет русалкам дышать под водой. Получать воздух из воды.

– Выходи оттуда немедленно! – потребовал Ив, почти срываясь на крик.

– Она намерена оставаться под водой, пока это не докажет.

– Существует ли такая уникальная доля, отец де ла Круа?

Ив заколебался:

– Да, существует.

– А почему же вы о ней не упомянули? – удивились академики.

– Я хочу написать о ней статью. Но поскольку я еще не всесторонне исследовал ее, я опасался сделать неверные выводы.

– Похвальная сдержанность.

– Благодарю вас.

– Мы были бы чрезвычайно признательны вам, если бы вы позволили нам взглянуть на русалку, пока она еще жива.

Ив схватил стрекало и, просунув его сквозь прутья клетки, попытался уколоть им русалку, но она отплыла на безопасное расстояние.

– Мадемуазель де ла Круа, – вежливо произнес граф Люсьен, – вы не могли бы открыть дверцу?

– Нет, граф Люсьен. Прошу прощения, я не стала бы противиться вашим приказаниям, но для русалки речь идет о жизни и смерти.

– Она умирает?

– Она пытается спасти свою жизнь. Она пробудится по велению его величества.

Русалка затаилась на дне бассейна, страдая от запаха грязной воды, замечая проносившиеся мимо стайки рыбок, различая голоса земных людей. Яркий солнечный свет служил ей предостережением о том, что в фонтане невозможно было нырнуть достаточно глубоко для того, чтобы впасть в настоящий транс. Он замерла и старалась почти не дышать, ведь именно об этом просила земная женщина. Время от времени она судорожно втягивала воду в легкие и постепенно выдыхала ее.