— Нет. До окончания расследования отсюда никто не выйдет. Все мы — под подозрением. Лекарей приведет охрана, что стояла снаружи, и лишь после этого я позволю вынести ее высочество.

— А с чего нам знать, что доктора — не заговорщики? — Гессен хмыкнул и подбоченился. — Или та же охрана. Яд мог подсыпать кто угодно — и не только один из нас.

— Яд? — Каминский нахмурился. — А с чего вы решили, что это была именно отрава? Сдается мне, на воре и шапка горит. Сами отравили — сами с перепуга и проболтались.

— Ах ты хорек…

Герман наверняка бы расквасил обидчику рожу, и даже шагнувший наперерез Ворон его бы не остановил, но тут дверь распахнулась, и в трапезную вошел целый отряд из лекарей, гвардейцев и трех человек в черных тройках. Заправлял всеми невысокий сухопарый старичок с кривым носом и профессорской бородкой. Окинув собравшихся пристальным взглядом, незнакомец произнес:

— Меня зовут Андрей Васильевич Витте. С этого момента дело переходит под полный контроль Тайной канцелярии. Императора уже уведомили о трагедии по телеграфу, однако его величество вернется в столицу не раньше полудня. К тому моменту в наших общих интересах найти убийцу, если вы не хотите повторения известных событий.

Придворные притихли и загрустили пуще прежнего, с опаской косясь друг на друга. Намек был предельно понятен — потеря столь близкого родственника и единственной наследницы могла всколыхнуть душевные травмы и привести к новой, еще более страшной резне. Либо к таким допросам, после которых мы сознаемся в чем угодно, начиная от поражения под Нарвой и заканчивая казнью императрицы. Естественно, никто не хотел оказаться крайним, и пауки потихоньку зашевелились в медленно нагреваемой банке.

— Это Гессен виноват! — рыжий пес ткнул пальцем в сторону офицера. — Он сказал, что принцессу отравили, хотя откуда ему это знать, если не сам яд подсыпал. Скажите, Семен Романович, вы же тоже это слышали?

— Ну да, — задумчиво протянул медведь. — Было такое.

— Что за вздор?! — Герман стушевался под десятками озлобленных глаз и перешел из нападения в глухую оборону. — А что это еще может быть, как не яд? Анна Владимировна выпила вина — и тут же потеряла сознание! Логично предположить, что яд в напитке!

— Как раз наоборот, — громко молвил я, переключив всеобщее внимание на свою скромную персону. — Несколько гостей пили из той же бутылки, но пострадала только цесаревна. Я бы мог предположить, что отрава действует только на вампиров — например, как нитрат серебра или чесночная эссенция — однако вино пили они, так что…

— Так что яд подсыпали только в бокал — вот и вся разгадка, — Каминский продолжил гнуть свою линию, то ли отводя беду от себя, то ли под шумок устраняя главного конкурента, то ли все сразу. — Яд можно спрятать где угодно: хоть в кольце, хоть в серьге, хоть в дырке зуба. Обыщите прусака — и сами убедитесь.

— Да на кой черт мне ее травить?! — огрызнулся белобрысый. — Я обошел вас в трех испытаниях на целую голову! Значит, у меня самый большой шанс пройти отбор. Так зачем мне лишаться всего и обрекать свой род на позорное изгнание?!

— А с чего нам взять, что вам вообще нужна победа? — не унимался Виктор. — Может, вы засланный казачок — агент вражьей разведки. И вас послали под прикрытием, чтобы посеять смуту и обречь империю на междоусобицу.

— Это я-то вражий агент? — Гессен побелел, как собственный китель, а меж сжатых пальцев полыхнуло пламя. — Это я сею смуту? После того, как был ранен двадцать девять раз? Как взял несколько волостей и отразил дюжину набегов? Это дуэль — слышишь, сучий ты потрох? Плевать, чем это закончится, но я тебя похороню…

— Еще посмотрим, кто кого, — Каминский сверкнул мелкими острыми зубами и выпустил из ладоней журчащие водяные плети.

Гвардейцы было двинулись их разнимать, но тут между драчунами вклинилась грузная туша сибиряка.

— Господа — боюсь, вы оба заблуждаетесь. Я тут подумал и вот что решил — среди нас клирики, а все знают, как они ненавидят носферату. Особенно тот — старый с усами. Могли и наколдовать чего, они в этом большие знатоки, а мы вместо магии какой-то яд ищем, как дураки в трех соснах.

— Чушь собачья! — настал мой черед отбиваться. — Это где это вы видели невидимую магию света? Или благословленную порчу? Или святое проклятие? Да еще и такой силы, что свалило бы с ног дочь императора? Если бы я или Альберт применили бы хоть что-то подобное, половина бы ослепла, а остальные обгорели до костей. Так что мы здесь никоим образом не замешаны.

— Вот-вот, — подал голос Руслан. — А вы, Виктор Васильевич, шибко хотите всех подряд обвинить. Уж не потому ли, что у самих рыльце в пушку?

— Когда это закончится, — процедил интриган, — я вам такое «рыльце» устрою — на всю жизнь запомните.

— Вы сперва господина Гессена одолейте, а потом угрозами бросайтесь, — Щедрин задрал нос, и все же шагнул поближе ко мне. — А лучше честно во всем сознайтесь. У вас шансов на победу — нуль, а козни строить край любите, вот и отважились отомстить напоследок. Так не доставайся же ты никому — это, между прочим, тоже мотив.

— Ах вы грязный поросенок! — Каминский покраснел и затрясся от бессильной злобы. — Клянусь, вы ответите за свои слова!

— Господа! — я поднял руки и встал между спорщиками. — Все это — контрпродуктивно. Мы ничего не добьемся, тупо обвиняя друг друга. В первую очередь нужно установить все обстоятельства произошедшего, а уж потом делать выводы. И для начала неплохо бы узнать, как себя чувствует принцесса и что с ней вообще стряслось.

Карина встала и собралась что-то сказать, но Витте тут же ее оборвал:

— Напоминаю, что здоровье членов императорской семьи — государственная тайна и разглашению не подлежит. Как только состояние ее высочества улучшится, мы перенесем ее в лазарет под мою личную ответственность.

— А с чего нам знать, что вы ни при чем? — Герман посмотрел на старика без намека на страх. — Будет лучше, если Анна останется с нами, раз уж никому нельзя ее сопровождать. Если под подозрением все, то и вы тоже.

— Я? — особист изменился в лице. — Да я всю жизнь служу империи!

— Я тоже, — парировал офицер. — И что?

— Господа! — пришлось повысить голос. — Кончайте собачиться, все наши дрязги на руку заговорщикам! Если канцелярия не собирается помогать, предлагаю сформировать свою следовательскую группу. Уверен, женихов и сопровождающих хватит, чтобы справиться с задачей. Кто за?

И первым поднял руку. Герман поднял вторым — сразу, без раздумий и сомнений. Третьим стал Щедрин, а Каминский подключился чуть позже, после недолгих колебаний. Ворон же в силу врожденного скудоумия просто поддержал хозяина. И причина в таком удивительном единстве проще некуда — отказ в поиске предателя мгновенно вызвал бы опасные подозрения. И все же без разлада на самом старте не обошлось.

— Мы согласны с предложением, однако вам не доверяем, — рыжий задрал подбородок. — И потому будем действовать обособленно.