осложнялось такими проблемами, как проблема Миндшенти, вопросы имущественного права, на основании которых США требовали значительную сумму в качестве компенсации за имущество своих граждан, а также за разрушения, причиненные во время Второй мировой войны, и убытки, вызванные национализацией. После эскалации вьетнамской войны в феврале 1965 года условия переговоров еще более ухудшились, так как венгерское правительство, наряду со странами советского блока, резко осудило бомбардировки Северного Вьетнама. Однако оценка вьетнамского конфликта социалистическими странами в гораздо меньшей степени основывалась на идеологии, чем можно было бы предположить, исходя из бесчувственности современной пропаганды. Это объясняет, почему, хотя в венгеро-американских отношениях оставался открытым ряд экономических вопросов, в декабре 1966 года, в самый разгар американской бомбардировочной кампании, дипломатические отношения между двумя странами были подняты до уровня посольства, хотя американский посол был инаугурирован только в октябре 1967 года, а венгерский - в августе 1968 года.

Все это означало, что в период с 1963 по 1968 год Венгрия совершила двойную эмансипацию. Во-первых, изоляция Запада, вызванная подавлением венгерской революции, была полностью прекращена, и страна вновь стала рассматриваться как просто один из членов советского блока. В то же время эмансипация стран советского блока (за исключением ГДР) к этому времени была в основном завершена - в их отношениях с Западом, со странами третьего мира и с Советским Союзом. В отношении последнего, разумеется, это означало не равный статус, а особое положение относительного партнерства.

Трехсторонний детерминизм венгерской внешней политики

Венгерская внешняя политика в течение десятилетий после революции 1956 года все еще обычно представляется как определяемая исключительно зависимостью от Советского Союза. Однако обширные архивные исследования в этой области, проведенные мною с 1990 года, показывают, что ее можно правильно объяснить и понять только в рамках новой теоретической концепции: "трехсторонний детерминизм".²² Если (1) принадлежность к советской империи якобы подразумевала вынужденные ограничения, то (2) зависимость от Запада в отношении передовых технологий, торговых контактов и последующих займов создавала не менее прочную связь. В то же время (3) венгерская внешняя политика должна была балансировать между достижением конкретных национальных целей и борьбой за всевосточно-центрально-европейское лобби. Хотя этот тройственный детерминизм венгерской внешней политики всегда существовал в той или иной форме и масштабе, с середины 1960-х годов значение трех факторов стало относительно одинаковым. Эту теорию можно также интерпретировать в более широком контексте и, с определенными ограничениями, применить ко всему советскому блоку. Эти три определения справедливы для венгерской, польской, румынской, восточногерманской и, в меньшей степени, чехословацкой и болгарской внешней политики, особенно с начала середины 1960-х годов.

1. В отношениях с Советским Союзом Венгрия - даже после внезапной смены покровителя Яноша Кадара, Никиты Хрущева, в октябре 1964 года и вплоть до 1989 года - играла роль верного, надежного и предсказуемого партнера. Два основных фактора оправдывали убежденность Кадара в том, что сохранение этой политической линии наиболее выгодно. Один из них был связан с необходимостью укрепления западных экономических связей, которые имели ключевое значение для модернизации венгерской экономики. В 1960-е годы этот процесс требовал подтверждения непоколебимой лояльности Венгрии, а также неделимости блока, поскольку Л. И. Брежнев на заседании ПКК ЗП в Варшаве в январе 1965 года целенаправленно подчеркивал, что "империалисты пытаются расширить свои контакты с социалистическими странами, чтобы повлиять на их внутреннюю жизнь в выгодном для них направлении и подорвать их единство, предлагая экономические, технологические и научные стимулы. Поэтому крайне важно предотвратить их идеологическое проникновение и подрывные начинания."²⁵ Вторым, не менее важным фактором была подготовка к реформированию хозяйственного механизма. Планы реформирования венгерской экономики оказались самым значительным структурным изменением в советском блоке с момента установления коммунистической системы сталинско-ленинского типа, и поэтому было крайне важно заверить советское руководство в том, что реформы касаются исключительно сферы экономики. Поэтому внешняя политика Венгрии в венгеро-советских отношениях была направлена на применение политики "конструктивной лояльности". Основные черты такого поведения предполагали предотвращение конфликтов, прежде всего по политическим вопросам, доверие, предсказуемость, гибкость и приспособление к советским требованиям, а также готовность к сотрудничеству. В этом контексте Венгрия на протяжении всего этого периода играла посредническую роль в Варшавском договоре, в Комеконе и на многосторонних переговорах, чтобы поддержать вечные советские цели. Однако конструктивная лояльность подразумевала, что, несмотря на все эти факторы, ограничения могут быть и фактически постоянно проверяются и постепенно ослабляются. Содержание этого принципа до 1988 года подразумевало, что "что не запрещено, то (возможно) разрешено". Другой важный аспект этой политики заключался в том, что венгерское руководство, пользуясь статусом доверия, приобретенным благодаря лояльности, постоянно пыталось повлиять на советское руководство и добиться уступок в рамках двусторонних отношений, что в большинстве случаев отвечало конкретным интересам Венгрии, а также других стран Восточно-Центральной Европы. И хотя эти усилия не всегда приносили результат, в ряде случаев удавалось оказывать позитивное влияние на московское руководство по принципиальным вопросам, влияющим на улучшение отношений между Востоком и Западом. Конструктивная лояльность давала и другой результат. Поскольку основные и вечные цели венгерского руководства после 1956 года предполагали сохранение условий для относительно независимого внутреннего развития, первостепенное значение имели советско-венгерские экономические отношения и, прежде всего, гарантия бесперебойных поставок советского сырья и энергоносителей по "дружественной" цене для поддержания отечественной экономики. В обмен на открытое предотвращение конфликтов в политических вопросах со стороны венгерского руководства Советы в большинстве случаев закрывали глаза на то, что специалисты, добивавшиеся более выгодных условий, были крайне жесткими партнерами на двусторонних экономических переговорах, и в целом им удавалось выторговать экономические уступки в обмен на политическое сотрудничество.

Хотя, возможно, Венгрия была примером для подражания, политику конструктивной лояльности в советско-восточноевропейских отношениях можно в определенном смысле применить ко всем несоветским членам Варшавского договора (за исключением Румынии), хотя, конечно, реализация этой политики существенно отличалась в каждом государстве и даже в разные периоды. С одной стороны, это означало лояльное следование советской линии во всех публичных заявлениях и на международной арене, избегание открытых дебатов с Москвой на многосторонних форумах советского блока (за исключением Комекона), а также гибкость, постоянное приспособление к советским требованиям и готовность к сотрудничеству. С другой стороны, это означало постоянное тестирование границ советской терпимости, в основном по двусторонним каналам, лоббирование и борьбу за свои национальные интересы (как их определяли коммунистические лидеры данного государства), а также инициативы по конфиденциальному продвижению своих собственных целей, которые часто существенно отличались от советских интересов.

2. С начала 1960-х годов экономические потребности Венгрии диктовали постоянное укрепление отношений с Западом. В основе этого стремления лежало осознание того факта, что только функционирующая и постепенно развивающаяся экономика обеспечит политическую стабильность и постоянный рост