то, что Брежнев долго рассказывал об ошибках Хрущева, Кадар поставил Брежнева перед проблемой: все, что происходило в Советском Союзе, рассматривалось странами советского блока как коллективная ответственность руководства. "Мы не были знакомы с частью ошибок товарища Хрущева, вернее, мы не знали, в какой степени те или иные решения отражали его личную точку зрения или мнение ЦК КПСС. Мы всегда читали в газетах, что резолюции были приняты ЦК КПСС". Говоря это, он открыто намекал, что на самом деле за все ошибки, в которых сейчас обвиняют только Хрущева, несет ответственность все советское руководство.

Кадар сказал Брежневу, что отставка Хрущева вызвала огромное удивление и шок в Венгрии, где он был очень популярен, и люди сочувствовали ему. Они считали, что он боролся за дело социализма и, возможно, совершил несколько ошибок; но КПСС должна была хотя бы сказать, что он сделал и несколько хороших вещей. С трудом скрывая, что считает способ удаления нецивилизованным, он объяснил, что "в нашей стране, где общественные отношения находятся в переходном состоянии, для популяризации системы необходимо решать человеческие вопросы гуманным способом". Затем он привел пример западных государств, сказав, что "буржуа избавляются от своих престарелых лидеров более элегантным способом". Черчилль и Эйзенхауэр были когда-то лидерами империалистов. Черчилль тоже постарел, у него было много навязчивых идей, и он, конечно, совершил много ошибок. Тем не менее, с ним мило попрощались, отправили на пенсию, и даже королева приняла его.

Далее он объяснил, что способ, которым был уволен Хрущев, создает проблемы с человеческой точки зрения, поскольку некоммунисты критически оценивают коммунистов. "Они также знают, что коммунисты работают день и ночь, работают даже с тромбозом сердца, полностью отложив свою личную жизнь, до тех пор, пока они в состоянии это делать. Если мы выбрасываем этих людей, как выжатый лимон, когда они не могут выдать максимальный потенциал или совершают ошибки, это плохо, потому что люди, простые люди не могут этого понять".

Затем он предупредил Брежнева, что осуждение деятельности Хрущева может привести к обратному результату: "Мы не можем отрицать, что он был нашим человеком, лидером нашей системы. Мы можем говорить что угодно, но простые люди ставят свои ошибки на счет нашей системы".

Затем Кадар подробно остановился на проблеме культа личности, утверждая, что нынешняя советская позиция порождает недоразумения. Нельзя называть ошибки Хрущева культом личности. Культ Сталина был чужд коммунистической системе, и он нанес ей огромный ущерб. Устранив культ личности Сталина, было бы ошибкой объявлять, что после него наступил культ личности Хрущева. Люди подумают, что культ личности действительно присущ системе". Он объяснил, что венгерская партия пользуется уважением масс, потому что она противостояла и контрреволюции, и культу личности. "Наш народ спокоен [выделено мной], потому что видит, что есть гарантия против возвращения культа личности". Это была едва скрытая отсылка к революции 1956 года, когда люди восстали против сталинской системы и вовсе не были спокойны.

Затем Кадар выдвинул сценарий, который, по его мнению, был бы правильным решением проблемы: было бы очень хорошо, если бы в первой резолюции об отставке прозвучала мысль о том, что, хотя Хрущев всегда работал на благо советской власти, он постарел, приобрел дурные привычки и совершал ошибки, а потому уже не в состоянии полноценно работать на благо общего дела. Можно было также предположить, что он сам признал это и просил уволить его с учетом возраста и состояния здоровья. Можно было также заявить, что КПСС неизменно следует линии ХХ, ХХI и ХХII съездов, духу резолюций 1957 и 1960 годов и с неослабевающей энергией борется за мир. Резолюция такого рода была бы принята лучше.

Кадар заключил, что, несмотря на позицию КПСС, ВСП оценивает работу Хрущева на протяжении всей его жизни как положительную. Он посвятил всю свою жизнь общему делу. "Мы уважаем его за это. Если бы мы увидели его на улице, мы бы не отвернулись от него. Мы не можем переходить от одного дня к другому и плевать на такого человека, как он, который всегда боролся с нами. Исключение составляет человек, перешедший с одной стороны на другую, ставший предателем. В случае с Имре Надь мы не колебались и поступили с ним должным образом".

Наконец, Кадар еще раз повторил "диалектическую" позицию венгерской партии: "Мы говорим, что считаем всю работу товарища Хрущева положительной. Мы видим разные стороны деятельности товарища Хрущева. Мы никогда больше не будем возвращаться к этому вопросу. Мы понимаем обоснование КПСС своего решения и согласны с ним".

Хотя Брежнев вряд ли был удовлетворен венгерской позицией, он поблагодарил Кадара за подробное объяснение и оценку, а также за его открытость и честность. Он сказал, что благодаря рассказу Кадара он лучше понимает, как возникла эта проблема в Венгрии. КПСС с удовлетворением приняла резолюцию ВСП; по ее мнению, это честная, дружественная позиция. Он выразил уверенность, что отношения двух родственных партий и лидеров двух стран в будущем будут более интенсивными и дружественными.

Помимо отставки Хрущева, на встрече обсуждались и другие острые вопросы, среди которых наиболее важным было дело о возможном возвращении в Венгрию бывшего сталинского лидера Матьяша Ракоши, проживавшего в эмиграции в Советском Союзе после снятия его с должности в июле 1956 года. Это было удобное, но временное решение для венгерской партии, что стало очевидным, когда при известии о падении Хрущева Ракоши немедленно обратился к венгерской и советской партиям, настаивая на своем освобождении из ссылки и возвращении в Венгрию. Такое развитие событий крайне обеспокоило Кадара, и он хотел решить эту проблему раз и навсегда, получив от новых советских лидеров абсолютную гарантию того, что Ракоши никогда не будет позволено покинуть Советский Союз. Во-первых, он напомнил Брежневу, что с осени 1957 года между двумя руководствами не было никаких разногласий по поводу личности и роли Ракоши. Затем он привел проницательный аргумент, заявив, что если Советам в тягость держать его там, то ХСВП готова согласиться на его возвращение. Кадар заявил, что они не боятся Ракоши и могут устроить ему спокойную жизнь в каком-нибудь тихом районе. Прекрасно зная, что он не останется пассивным, Кадар добавил, что если он решит бороться против партии, они публично разоблачат его, и в конце концов он предстанет перед судом. План сработал, и Брежнев заявил, что мнение КПСС об оценке способностей и позиции Ракоши ничуть не изменилось с ноября 1957 года. Он заверил Кадара, что изгнание Ракоши в Советский Союз теперь будет постоянным решением. Таким образом, величайший противник Кадара умер там в 1971 году, всего за несколько месяцев до смерти бывшего