цыпленка до состояния полного здоровья. У меня сложилась привычка делать это при любой возможности, потому что я никогда не знала, что будет со мной завтра и сколько времени пройдет, прежде чем выдастся возможность вернуться к своему цыпленку. Лучше было позаботиться о нем загодя. Как о Мэрилин.

И тут Ба-Ба ворвался в комнату, напугав меня и заставив резко сесть.

– Идем, идем! Скорее!

К тому времени как я отложила в сторону цыпленка и вышла из комнаты, он уже добежал по коридору до кухни, из которой выводил за руку Ма-Ма. Я даже не помнила, когда Ба-Ба в последний раз держал Ма-Ма за руку, поэтому решила, что новости должны быть серьезными, важными. Ба-Ба оставил входные двери открытыми, чего не делал никогда, и мы все втроем вышли на крыльцо. Он указал на машину, припаркованную прямо у двери дома. Это был четырехдверный седан, напомнивший мне длинную плоскую туфлю. Он был выкрашен в тот же искрящийся золотистый цвет, что и стружка, которую надо было соскребать с билетов «Бинго».

– Здесь всегда припаркована какая‑нибудь машина, Ба-Ба!

Мне не терпелось вернуться к моему цыпленку; оставалось совсем немного, чтобы довести его здоровье до совершенства.

– У меня плита включена – мне надо в кухню.

Ма-Ма, похоже, тоже не особенно впечатлилась.

– Нет-нет! – и с этими словами Ба-Ба ринулся вниз по ступеням и распахнул дверцу машины. – Эта машина – наша!

Я захохотала – настолько невероятной была мысль о том, что нам может принадлежать какая‑то машина. Что там деньги – у Ма-Ма не было даже водительской лицензии! Ба-Ба учился водить у Лао Джима и только недавно получил свою лицензию. Я до сих пор не могла поверить, что он без принуждения, по доброй воле вошел в правительственное здание. Неужели Ба-Ба не волновало то, что его могут арестовать и депортировать? Лао Бай говорил ему, что он может получить лицензию без всяких проблем, но как мог Ба-Ба знать наверняка, что это безопасно? Неужели он не опасался, что это просто уловка?

В итоге, по его словам, ему просто захотелось попробовать, каково это – быть настоящим американцем.

Мы с Ма-Ма молчали так долго, что Ба-Ба пустился в объяснения: это было очень хорошее предложение, какие подворачиваются лишь раз за всю жизнь; он должен был или сразу соглашаться, или упустить эту возможность; у нас еще остались деньги в том коричневом портфеле – нам нужно просто немного сэкономить в этом году, чтобы вернуть свои сбережения; не было времени советоваться с Ма-Ма перед принятием решения; имея машину, мы сможем ездить в разные места, покупать продукты подешевле и, может быть, даже переехать в другой штат, где жизнь обходится не так дорого и у Ма-Ма с ее дипломом будет больше возможностей найти работу. Я вертела головой от Ба-Ба к Ма-Ма и опять к Ба-Ба, занятого своей адвокатской речью. Но было слишком поздно: на лице Ма-Ма собралась гроза.

– Я должна следить за плитой!

Когда Ма-Ма ушла обратно в дом, я видела, как Ба-Ба уставился себе под ноги. Потом он снова поднял взгляд и улыбнулся мне:

– А ты что скажешь, Си-Моу-Хоу? Хочешь прокатиться?

Я не поняла, что произошло, но было ясно, что Ба-Ба сделал что‑то плохое. Мне очень хотелось знать, каково это – владеть машиной. Интересно, подумала я, потолок в ней тоже провисает? И еще мне было интересно, пахнет ли она старостью и луком, как машина Лао Джима, и содрогается ли так же перед тем, как остановиться. А больше всего меня интересовало, каково будет проехаться по любой из улиц, которые нам нравились, – не только по тем улицам, которые вели к «Макдоналдсу». Каково это – тормозить или прибавлять скорость по своей воле? Каково это – когда прохладный воздух врывается в открытые окошки и целует мои щеки, пока мы с Ба-Ба ездим по своему району, только мы вдвоем (и я для разнообразия на переднем сиденье!), болтая о начале учебы в школе средней ступени, словно я – самый обычный американский ребенок?

Но вместо того чтобы выяснить это, я покачала головой. Ма-Ма разозлилась на Ба-Ба из-за машины, поэтому я тоже буду злиться на Ба-Ба из-за машины.

– Я не хочу остаться без ужина, – сказала я.

И разворачиваясь, чтобы вернуться домой, к своему цыпленку, я увидела, как Ба-Ба стоит один у своей новой машины с лицом, потемневшим от грусти, как мальчишка, которому не с кем играть.

* * *

Тем вечером мы ели свой ужин, густо замешенный на презрении. Хотя мы сидели на тех же местах вокруг того же стола, что и всегда, Ма-Ма и Ба-Ба теперь были еще дальше друг от друга. Я мечтала, чтобы они бранили меня, ругали за отсутствие дисциплины, за мои зубы, за мою неряшливость, за мое что угодно. Но они ни разу не обменялись ни взглядом, ни словом, глядя только в свои тарелки, на лук, морковь, капусту и безвкусную вареную курицу. Трапеза завершилась, когда Ба-Ба поднялся с места. Он поставил свою тарелку с палочками в раковину, ополоснул большую миску, в которой Ма-Ма промывала капусту. Наполнил ее водой и взял посудное полотенце, а потом вышел из кухни в коридор. Ма-Ма и я продолжали сидеть, глядя в стол, слыша, как он открыл входную дверь и захлопнул ее за собой. Его не было дома почти час, и только выглянув потом в окно лоджии, я поняла, что все это время он вручную мыл свою машину с нежной заботой – я и забыла, что он так может.

Когда Ба-Ба вышел, Ма-Ма встала и начала убирать остатки трапезы в холодильник, попутно составляя в раковину грязные тарелки и миски. Я подошла к раковине и стала, как всегда после ужина, мыть посуду. Нашим соседям, должно быть, казалось, что у нас просто очередной обычный вечер.

Глава 28

Сообщество

В первый день учебы в школе второй ступени я заранее приехала в Челси и шла по Западной Семнадцатой улице, пока не увидела ее здание. У меня оставалось еще полчаса до момента, когда начинали подавать бесплатный завтрак, поэтому я избегала смотреть в глаза ребятам, стоявшим у самой двери; некоторые из них курили. Вместо того чтобы подойти к ним, я пошла дальше по Девятой авеню, которая вывела меня на Западную Восемнадцатую улицу. Пройдя ее до середины, я наткнулась на другую школу. Возле нее тоже стояли подростки и курили. Они выглядели почти так же, разве что были