– Это один из тех ничтожных магов, которых я прогнал прочь из своего замка? – предположил Кирко и хватку усилил.

Хивау стал булькать из глотки слюной.

– Тебе понадобится вечность, чтобы обо всем догадаться, – пообещал он. – Твои мысли ничтожны, как и ты сам… – И снова захрипел, будто полоскал рот.

Кирко отпустил его, когда увидел, что его глаза стали закатываться. Тот жадно дышал, широко открывая рот, слюна вперемешку с кровью ручьем бежала по его подбородку.

Я думал, что мне будет не по себе видеть избиение брата Кирко, но я заблуждался.

Когда дыхание Хивау стало ровным, он сказал:

– А ты не боишься, что, пока ты теряешь со мной время, кое-кто может пострадать?

Кирко тут же взбесился:

– О чем ты говоришь, сукин сын?! Кто может пострадать?

Хивау приподнял голову, и от выражения его лица я отстранился. Он походил на сумасшедшего с кривой улыбкой.

– Например, твоя грязная шавка, – ответил он.

Это он о ком?

– Ах ты! – рыкнул Кирко и влепил брату пощечину, которая с легкостью могла бы свернуть шею медведю.

Вынул из сапога свой змеиный кинжал, приставил лезвие к горлу Хивау и сказал:

– Если она хотя бы сломает ноготь о твою ро…

Но Хивау его перебил:

– Когда я завладею замком, брат, я убью твою женщину. – А после расхохотался.

Его смех был столь коварен, что мог бы потушить пламя. Он гоготал без остановки, пока Кирко его не вырубил. Он бил его до тех пор, пока тот не заткнулся и снова не обмяк на цепях. Кирко нервно расхаживал по подвалу, играя с кинжалом. Его злость смогла угаснуть, лишь когда он порезал свой палец. Лезвие соскочило, и он поморщился.

– Сволочь, – проговорил он.

Кирко усердно ждал, пока очнется Хивау, и, когда тот распахнул веки, вплотную к нему приблизился.

– Посмотри на меня, Хивау, – зашипел он, оскалившись, – внимательно посмотри. Разгляди лицо убийцы твоего папочки.

Пара мгновений тишины, пока Хивау переваривал информацию. И вдруг его брови повело вниз, рот распахнулся.

– Это не мог быть ты, – дрожащим голосом проговорил он и тут же начал кричать: – Это не МОГ БЫТЬ ТЫ! – Он стал брыкаться, словно марионетка в руках зловещего Карабаса.

А после он издал, вероятно, самый жалобный визг в своей жизни. Кирко смеялся.

Я уловил вибрацию Пегаса.

– Нет-нет, постой, дружище! Со мной все хорошо!

– Как ты ПОСМЕЛ?! – продолжал голосить Хивау. – Как ты посмел убить моего отца?! Как ты посмел?!

Кирко пришлось отстраниться, так лягался его младший брат.

– Я убью тебя, Кирко! – кричал Хивау. – Клянусь, убью! Как ты посмел?!

– Угомонись, – лениво протянул Кирко. – Защитник! Наш отец был мерзавцем, каких еще поискать. Я сделал всем одолжение, когда проткнул его гнилое сердце кинжалом. – Он смотрел, как барахтался Хивау. – Весь парадокс состоит в том, – продолжил он, – что отец сам подарил мне этот кинжал.

– Он достался тебе по старшинству, – озлобленно прошипел Хивау.

– Тем не менее мне его дал именно он. И отец хотел, чтобы я им убивал. – От наслаждения произносить это вслух Кирко улыбался. – И я убил.

– Я отомщу тебе, – шипел младший брат. – Я клянусь, что отомщу за смерь своего…

– На крови клянешься, брат! – издевательским тоном сказал Кирко и прижал лезвие к его горлу. – Ты бы слышал, как он кряхтел, когда я этот самый кинжал всадил в его плоть!

Вскоре Хивау устал сопротивляться и снова повис на цепях.

Какое-то время они оба молчали.

– Ты сделал это из-за трона? – спросил Хивау. – Или захотел доказать ему, что ты на такое способен?

– Из-за него тоже, – ответил Кирко. – А главным образом из-за того, что устал быть мишенью для этого Антра. Тебе ли не знать, как он со мной обращался, верно? Ты же был его любимчиком. Главной гордостью замка. – Он усмехнулся. – Видел бы он тебя сейчас! А мне все равно любопытно, – протянул он и провел лезвием по грудной клетке Хивау, – вы так много времени проводили в боевом зале, как же ты остался таким слабаком? Он что, не учил тебя драться?

– Закрой свою пасть, – вяло пробормотал Хивау. – Имей уважение к мертвым.

– Ты удивляешь меня, брат. Тебе ли говорить об уважении к мертвым? Если бы ты не был таким уродом, то я бы и закрыл свою пасть, но ведь ТЫ настоящий мерзавец. Ты, а не я. Ты из последних сил бесишься, что сам не сел на трон Хозяина. Но открою тебе секрет, Хивау. – Он приблизился к его лицу, чтобы сказать: – Ты никогда им не станешь, – а после врезал ему в лоб своей головой.

Глухой шлепок – Хивау отрубился.

Позже Кирко снова достал флягу из кармана и полил жидкость брату на голову. Вода вперемешку с кровью омыла собой лицо Хивау и красным ручьем стекала на землю.

– Давай, – говорил Кирко. – Ты должен очнуться! Давай!

Когда Кирко слышал кряхтения брата, он снова его бил, не давая окончательно прийти в чувства. Иногда он бил его кулаком, иногда ногой. Я отворачивался. Были слышны стоны Хивау. А когда он влепил ему по голове, я боялся, что она разлетится вдребезги, как если бы Кирко врезал арбузу. Цепи раскачивали Хивау, его ноги шаркали по земле.

Вероятно, он сломал ему лицевые кости, выбил большую часть зубов, повредил мозг… Его лицо распухло, из ран на голове текла кровь, а губы стали похожи на круассаны, намазанные клубничным вареньем. Голова Хивау болталась на шее, словно висела на одних сухожилиях.

Но все же он нашел в себе силы пробормотать:

– Кого ты прячешь у себя за спиной? – И после он отключился.

Кирко медленно ко мне повернулся. Знаете, в тот момент, если бы у меня была кровь, она бы действительно заледенела. Я понимал, что Хозяин темной стороны Гиллиуса, находясь на расстоянии не больше трех от меня метров, на меня смотрит. И вдруг его глаза вспыхнули желтым светом. Он светил ими в меня, как двумя фонарями. Мое заклинание невидимости испарилось.

Тогда я побежал так быстро, будто пытался потушить на яйцах пожар. Я не знаю, гнался ли тогда за мной Кирко, метал ли огненные шары мне в спину или за мной летел его проклятый кинжал. Я бежал, не оглядываясь, пролетел вверх по ступенькам, преодолел расстояние, где над головой висели вонючие Лябры, с разбегу уселся на Пегаса и, крепко вцепившись ему в гриву, отчаянно заорал:

– ВАЛИИИМ! Нас засекли! – И зажмурился.

Когда я открыл глаза, меня ослепило солнце. Я дернулся и, забыв, что сижу на Пегасе, свалился на землю. Я был счастлив чувствовать траву в кулаке. Свежий ветер ласково меня приобнял, добродушно говоря мне: Добро пожаловать, Бодя. Мы все так тебя ждали. И я очень хотел обнять его в ответ.