– Он был, как ты говоришь, трусом, однако все оставались живыми при нем!

– Смерть всем неверным, Донна! Что ты такое говоришь? Он не предпринимал ничего для своего народа! Загнал Антров в тупик, потерял десятки армии Грогров, он был самым настоящим слабаком! Если ты его так защищаешь, тогда скажи мне, почему темная сторона находится сейчас в самом плачевном состоянии за всю нашу историю, а? Почему, ответь мне, у нас заканчивается пища? Почему у нас ведется охота на свой же народ, отвечай!?

Донна отводила глаза.

– Не знаешь? – продолжал он. – А я тебе отвечу. Потому что отец погубил все, что у нас было, своей неуверенностью и трусостью! Да, при его правлении все были живыми и счастливыми, но какой ценой, ты не в курсе? А? Что ты молчишь? – Схватил ее за острый подбородок и силой поднял голову вверх. – Он был настолько слаб, что предпочитал кормить замок тем, что у него было под носом. Редкими животными! Вымирающим видом! Отдавал жалким правителям целые стада наших зверей! А все почему? – Понизил голос до шепота: – Он боялся воевать с противниками. Уступал им, когда назревала война, а потом отдавал все, что они просили. ЭТО ты считаешь правильным? То, что сейчас твои дети питаются плодами земли? – Его кожа стала бледнеть, и я испугался. – Теперь мы все вынуждены голодать из-за твоего любимого папочки. Мой народ потерял силы! Надежду! И да, я буду думать о войне, пока не добьюсь того, что задумал!

Они оба замолчали.

– Иногда я думаю, так ли это на самом деле, Кирко? – спокойно отстранилась от рук брата Донна. – Действительно ли тобой движет чувство ответственности перед народом или же ты хочешь что-то кому-то доказать?

– Не смей так говорить мне! Я знаю, на что ты намекаешь! Наш отец давно сдох, а я все еще слышу, как этот ублюдок дышит.

– И когда ты уже успокоишься? – прошептала она.

– Когда рассадник гниющих червей, в котором мы вынуждены находиться, обретет вид, достойный Антров, сестра. Когда мысль о голоде своего народа не будет съедать меня изнутри. – Он впился пальцами себе в висок и сильно давил.

– Раньше тебе нравилось наше жилище.

– Раньше мы ели в каждой луне. А сейчас моя армия вынуждена охотиться. Искать зверей, которые, возможно, еще и остались. Все поставленные ловушки не срабатывают, потому что выживших практически нет. И если тебе так не нравится мысль о войне со светлой стороной, тогда скажи мне, что нам остается делать? Ответь мне, как еще я должен прокормить свой народ?

– Я уже предлагала, но ты не желаешь даже… – Она запнулась, увидев, каким страшным стало лицо Кирко.

Его кожа потекла вниз.

– Антрам нужно мясо, – шепотом, который вот-вот перерастет в злобный крик, сказал он. – И не смей больше упоминать об этом. Поняла? И ты, и твои дети будете есть то, что и должны есть Антры. И если я хоть раз увижу тебя с какой-нибудь падалью в руке.

– Что тогда? – перебила его она. – А? Что ты сделаешь? Убьешь меня? Задушишь, как неверную крысу?

Кирко схватил ее за плечо и хорошенько сжал:

– Ты моя сестра. Одна из самых главных на темной стороне Гиллиуса. Почему же ты ведешь себя будто прислуга?

– Сейчас же меня отпусти. – Она стала вырываться. – Ведешь себя хуже дикого зверя. Твоя власть пеленой закрыла тебе глаза, Кирко. Я вправе сама делать выбор. И если я сказала, что отказываюсь есть таким образом добытое мясо, значит, так оно и будет! – выкрикнула она и отбросила его руку.

– На следующий ужин я отправлю за тобой Глаза, услышала? – Он снова направил на нее палец. – И мне плевать, хочешь ты этого или нет. Посмотрим, что ты сможешь сказать ему.

– Он не посмеет силой скрутить меня.

– Он сделает все, что я ему прикажу. И еще насчет воспитания моих племянников.

– И здесь хочешь, чтобы все было по-твоему?

– Ты должна воспитать из них настоящих Антров. Таких, которые смогут за себя постоять, а также защитить собственное жилище. А ты делаешь из них маменькиных сопляков.

– Я тебе говорила, Кирко, и настаиваю, чтобы ты наконец-то меня понял! Я сама решу, как мне воспитывать собственных детей!

– Еще слово – и они станут МОЕЙ собственностью, поняла? – перебил он ее. – Позже мы это обсудим. Теперь ступай. – И указал на закрытую дверь детской.

– Уф! Ты невыносим! – дернулась она, но подчинилась.

Здесь я подумал, как хорошо, что у меня нет такого брата, как Кирко.

Они станут МОЕЙ собственностью!

Ишь ты.

Мы вошли в комнату.

Какого здесь произошло?

Маленькие дьяволята разнесли помещение в хлам. Все, что могло быть перевернуто, было перевернуто; что могло лежать на возвышенности, теперь вперемешку со шкурами валялось на полу. Стол, за которым тихонько сидела светловолосая Арин, был разломан на две половины, будто бы это сделал лесоруб электропилой. Шепелявый Фарк вознесся к потолку и, зажатый в углу старшей сестрой, метал в нее огненные шары, что на самом деле больше было похоже на летящие зажженные спички, которые тухли в полете. Хайя с угрожающим видом висела в воздухе, отмахиваясь от брата, и угрожала ему огромной деревянной доской.

– Я сказала: верни мне звезду, подлый трус! – свирепо кричала она.

– Ввевда навеки будет моей! – отвечал ей Фарк.

Донна с Кирко обреченно друг на друга посмотрели, Донна вздохнула.

– Иди, – сказала ему. – Разнимай, дядюшка Кирко. Пока они не устроили снова пожар. И тоже додумался – принес им одну звезду. Одну, Кирко. Одну на троих.

Я задался вопросом: а где же Арин?

Таинственный угол.

Мое любопытство зашкаливало. Помимо того, почему ее волосы, цвет глаз и цвет кожи были как у светлого гилла, меня интересовал вопрос: что она делала в темном углу?

Пока Кирко разнимал своих маленьких бесенят, я мягко подплыл к загадочному, полному тайн углу. Сделал один большой шаг и скрылся во тьме.

Меня окружили тени. Угол оказался больше, чем виделось из комнаты. И мне не почудилось, что голоса племянников Кирко исчезли. Настала полная тишина, и только звук воющего ветра настигал мои уши, будто бы сквозило из щели входной двери. Я не двигался с места, всматриваясь во мрак.

– Ааариин… – донесся до меня чей-то глухой стон. – Ааариин… ты должна помешать им… ты должна освободить их… Ааариин…

Я шарил глазами по темноте.

– Кто здесь? – с испугу брякнул я.

Дуралей, Бодя! Рот на замке! Забыл?

Тут я почувствовал вибрацию по ногам, и руки начали против моей воли подниматься кверху. Точно их кто-то вел. Я попытался сопротивляться и выйти из этого чудовищного угла, но меня будто засосало в болото. Теперь глаза теряли четкость восприятия мира, все вокруг поплыло, резко исчезла земля под ногами.