Трой приподнял старинную дубовую крышку и посмотрел вниз. Покрытые влажным мхом стены уходили, как казалось, очень далеко. Снизу пахнуло свежестью и прохладой. «Добрый знак, — подумал сержант. — Знак того, что никто не использовал его для временного хранения чего-то неаппетитного».

Разочарованный все-таки тем, что ему не суждено поспешить обратно в участок с известием, что он, и никто другой, обнаружил тело миссис Холлингсворт, Трой вернул крышку на место.

На заднем дворе, который язык не поворачивался назвать «патио», стоял исцарапанный и побитый стол, заваленный всяким хламом: камешками, выловленными из воды кусками дерева и ракушками. Тут же располагались глиняные горшки самых разнообразных форм и размеров с укореняемыми черенками, кюветы с голенастыми сеянцами и помидорной рассадой. Хотя рядом валялся подсоединенный к крану шланг, вид у всех растений был такой, как будто им не помешал бы обильный полив.

Трой отодвинул стол и подобрался к кухонному окну. В раковине — грязная посуда. Будь перед ним нормальный дом, он бы усмотрел тут залог скорого возвращения хозяйки, но от такой неряхи, как эта Сара Лоусон, можно было ожидать чего угодно. Сержант не удивился бы, если бы она отправилась в кругосветку, даже не вытряхнув мусорное ведро.

Он вернулся к входной двери и, приподняв козырек над прорезью для корреспонденции, заглянул внутрь: вдруг на коврике лежит почта? Это позволило бы прикинуть, долго ли отсутствует хозяйка. Но, увы…

Сержант ретировался назад, к тротуару, гадая, что делать дальше. Он вовсе не собирался возвращаться в участок с пустыми руками. Пусть он не может представить шефу саму мисс Лоусон, зато способен выудить хоть какую-нибудь информацию о ее местопребывании. С чего бы начать?

Он стоял почти напротив «Конюшни», откуда прекрасно просматривалось, кто и когда приходит в «Лавры» и уходит оттуда. В мгновение ока Трой оказался внутри. За кассой восседала краснолицая тетка в платье-переднике с цветочным рисунком, в «колбасках» туго завитых волос и с жемчужными пусетами в ушах. Трой не узнал ее, но миссис Бост помнила его отлично.

— А, так это вы?!

— Простите?

— И как у вас хватает наглости появляться здесь снова?

— У меня?

— Забыли про случай с творожным сыром?

— A-а… ну да, — осклабился Трой.

Миссис Бост почти вплотную приблизила красное, разъяренное лицо к его нахальной физиономии, так что они чуть не стукнулись носами, и рявкнула. Это, скажем честно, очень впечатляло. От нее несло свечами и воском с лавандой для полировки мебели.

— Он должен был стать вершиной моего выступления. Я не могла достичь кульминации без этого сыра!

Сержант испытал некоторое облегчение:

— Да-да. Конечно. Неважно, что заводит аудиторию, лишь бы срабатывало.

— Я близка к пику, я держу публику в руках, я поднимаю крышку своего ежика — и что я вижу?!

Трой решил, что с него довольно этой ерунды, и достал удостоверение:

— Каустонскому уголовному розыску требуется ваша помощь, миссис Бост. В очень деликатном деле. Мы можем на вас рассчитывать?

— Смотря какое дело, — сбавила тон миссис Бост, изучая его фотографию с большим недоверием.

— Как это понимать?

— Ни я, ни мой муж не готовы впутываться во всякие противозаконные действия.

Это был тот редкий случай, когда Трой опешил. В конце концов он нашелся:

— Ни о чем таком не может быть и речи. Дело совсем простое: нужно просто кое за кем понаблюдать.

— Ясно. — Миссис Бост сузила глаза. Не шевельнув ни единым мускулом, она ухитрилась мгновенно войти в образ. Образ женщины, от которой страна в любой момент может потребовать великих свершений, и не просчитается. Она расправила плечи и произнесла: — Задачу поняла. Будет сделано. Конец связи.

— Мы намереваемся побеседовать с мисс Сарой Лоусон.

— О чем?

— Это как раз и есть деликатный момент.

— Я думала, вы имеете в виду…

— В настоящее время ее нет дома. Вы не заметили, когда она уехала?

— Ее машины не видно уже дня два. Вообще-то, она укатила почти сразу после того, как вы и тот, другой полицейский, с приятными манерами, к ней заходили.

— И не возвращалась?

— Нет.

Ну и дела! Шефу это должно понравиться.

— И вы не видели никого, кто бы приходил к ней за это время?

— Я такого не припомню.

— Послушайте, миссис Бост, вам отсюда все видно как на ладони. Не могли бы вы с мужем оказать нам услугу? Позвоните сразу, как она появится, а? — вкрадчиво сказал Трой и положил на стойку карточку с личным телефоном шефа.

Явно разочарованная, миссис Бост, вертя в руках карточку, спросила:

— И это все?

— Может показаться, будто это не так уж важно, хотя на самом деле вы бы нам серьезно помогли.

— Это как в «Свидетелях преступления»[58]?

— Совершенно верно.

— Может, мне стоит прислушаться к тому, что о ней говорят люди? К нам сюда стекаются все деревенские сплетни.

Трой в этом нисколько не сомневался, но испытывал колебания. Возможно, шеф не захочет, чтобы всем в деревне стало известно об интересе полиции к Саре Лоусон.

— Конечно, прислушайтесь, миссис Бост. Но помните: чрезвычайно важно, чтобы этот разговор остался между нами.

— За это я ручаюсь.

— Это относится и к вашему мужу.

— Насчет Найджела можете не волноваться. В нашей последней исторической реконструкции эпохи Тюдоров он исполнял роль сэра Фрэнсиса Уолсингема[59]. Так что о методах слежки знает не меньше вашего.

Трой сумел ускользнуть, но не раньше, чем купил пачку «Ротманс» на семь пенсов дороже, чем возле дома.

Пока происходил этот разговор, Элфрида Молфри в своем прелестном саду возлежала на дощатом раскладном кресле. Шезлонг этот вместе с той, что его занимала, представлял собой явление по-своему уникальное. Он был предоставлен ей в единоличное пользование в 1933 году на прогулочной палубе лайнера «Шербур Орион», когда она, тогда еще незамужняя, отправилась на гастроли в Нью-Йорк.

После того как судно пришвартовалось, капитан, за чьим столом она ежевечерне ужинала, искрясь и блистая, как подобает великой звезде, подарил ей кресло. Шезлонг упаковали и доставили в «Музыкальную шкатулку», где ей предстояло триумфальное выступление в восстановленном мюзикле «О леди, леди!»[60].