Я не могу удержаться от смеха при виде этой сцены, но Полосатый затыкает меня одним злобным взглядом.

– Ладно, – рычит он, – принимаю твои условия.

– Вот и славно, – Нико кивает мне. – Кэмерон составит для нас контракт. У него это отлично получается.

Губы Полосатого кривятся от ярости.

Мы победили.

* * *

Когда Полосатый подписывает новый контракт, по моему телу снова проходит волна магии. Тяжесть нашей связи оставляет меня. Я свободен.

– Теперь, когда дело сделано, – говорит Нико, забирая у Полосатого листок с контрактом, – мистер Кэм, попрошу вас передать Полосатому его ключ.

– Что?

Я широко улыбаюсь и вынимаю ключ из кармана.

Полосатый скалится от ярости.

– Так он был у тебя.

Он шагает ко мне, подняв трость, глаза его горят как уголья.

Я отшатываюсь, читая в его лице свой приговор. Мы совершили ошибку.

Он заносит трость, готовый нанести удар. Мне конец. Значит, вот как я на самом деле умру: меня забьет до смерти джентльмен в полосатом костюме.

Но удара не происходит. Когда его трость уже в нескольких дюймах от моей головы, меня ослепляет золотая вспышка, от которой я на секунду закрываю глаза.

А когда снова их открываю, вижу, что меня окружает кокон золотистого тумана. Его сияющие частицы танцуют вокруг меня, как пылинки в луче, и их свет напоминает по цвету монетки Отеля.

Свет постепенно угасает, и я понимаю, что не только он защитил меня. Меня заслонили корни. Древние узловатые корни Весимы поднялись передо мной из земли, прикрыв меня от удара словно щит.

Дерево… Меня защитило само дерево. Но как? И почему?

Полосатый отступает на шаг, поднимая голову и с ненавистью глядя на могучую крону.

– Получается, ты не до конца ушла, Мелисса?

– Мелисса? – я смотрю, как корни дерева отступают от меня, уходят обратно в землю. – Мама?

Дерево высится надо мной, заслоняя от палящего солнца. Нижние ветви тянутся ко мне, с них что-то капает: это дерево выводит наружу черную гадость, которой заразил Оранжерею Полосатый.

На плечо мне ложится сильная теплая ладонь.

– Она сделала это ради нас, – говорит папа, вместе со мной глядя на могучую крону. – Все, чего не смог сделать я. Она связала себя с Весимой, чтобы спрятать Оранжерею, и в конце концов сама стала частью дерева: чтобы спасти свою семью и защитить тебя.

Да, я чувствую ее присутствие в дереве. И в себе самом. Это тихая пульсация в такт биению моего сердца, и в ней звучат слова: «Я люблю тебя, Кэмерон, я всегда тебя любила и буду любить. Я всегда буду с тобой».

Я сглатываю горький комок в горле и поворачиваюсь к Полосатому.

– Возьмите. Думаю, это ваше.

Человек в полосатом костюме, кривясь, выхватывает у меня черный железный ключ.

Нико высоко вскидывает голову.

– А теперь, мистер Полосатый, попрошу вас убраться из моего Дома. Дорогу вы, полагаю, знаете.

– В итоге все получилось даже лучше, чем я рассчитывал, – Нико радостно хлопает меня по спине. – Хотя на минутку ты заставил меня поволноваться. Когда ты вдруг совсем озверел, я боялся, что все провалишь.

Папа сжимает мое плечо.

– Ты в порядке, сынок?

Я прикусываю губу и смотрю на него снизу вверх. Он теперь свободен, Полосатый больше им не управляет, и он… улыбается. Я сам не понимаю, что сейчас чувствую. Злюсь ли на него, что он похитил Кэсс, хотя в этом и не было его вины? Счастлив ли я, что он наконец освободился?

После всего, что случилось с нами, смогу ли я… простить его?

Оглядываюсь через плечо на Кэсс. Она смотрит на корни дерева, и на ее лице блестят слезы.

Я подбегаю к ней.

– Что случилось? Полосатый сделал тебе больно?

– Нет, – она шмыгает носом. – Просто…

Нико кладет руку на подлокотник ее коляски.

– Полосатый никогда не собирался исцелять тебя, Кэсс. А если бы даже исцелил, ты бы сама не захотела такого исцеления.

– Знаю, – фыркает она.

Папа опускается перед Кэсс на колени и ласково говорит с ней, так тихо, что я не слышу его голоса из-за шума листьев. Я смотрю на них, своего отца и свою сестру, и мое тело изнутри наполняется теплом. А когда поднимаю взгляд на Весиму, чьи ветви покачиваются на ветру, сердце мое готово взорваться от полноты чувств.

Именно тогда я понимаю, что никакого ветра в Оранжерее нет. Дерево просто шевелится, двигается по собственной воле, подавая нам знаки своими ветвями. Что оно сейчас ощущает? Можно ли вылечить его от того, чем оно заболело? Может ли мама… вернуться к нам?

Папа снова распрямляется и смотрит на меня грустными, полными слез глазами. А потом кладет мне на голову свою широкую ладонь.

– Как я рад видеть мужчину, в которого вырос мой сынок, – произносит он. – Вы с сестрой отлично справитесь и без меня.

– Без тебя? – повторяю я. – Ты хочешь от нас уйти?

– Я нарушил свое соглашение с Отелем, – отзывается он, глядя на ветви Весимы, на мамины ветви. – Я навлек на всех столько бед. Мелисса отдала свою жизнь, чтобы защитить тебя и Оранжерею от результатов моих ошибок. Твоя бабушка положила жизнь на то, чтобы вас вырастить. Вы заслуживаете лучшего человека, чем я.

– Значит, ты снова собрался нас бросить? – говорит Кэсс.

Папа качает головой.

– Мне нужно отправиться туда, откуда я уже не смогу никому навредить. Сами видите, сколько зла я уже принес нашей семье.

Я могу его понять. Он чувствует себя так же, как я некоторое время назад. Он боится, ему кажется, что у него нет иного выбора, кроме как устраниться куда-то, где не будет так страшно.

Но место назначения не выбирает нас само. Оно не появляется из ниоткуда, не заключает с нами контрактов и не определяет, куда нам идти. Это мы определяем свой пункт назначения.

– Твое место – рядом с нами, – произношу я и сам не верю, что говорю такие слова после всего, что было. Но тогда, в Монастыре, даже Кэсс простила отца, проявила к нему сострадание. Мы с ним связаны. Вот почему я всегда так хотел вернуть его домой. Связующая магия соединяет членов нашей семьи, что бы с ними ни случилось. Когда-то я мечтал, что он вернется и будет о нас заботиться… Но, возможно, эта магия работает не совсем так.

Может, смысл в том, что мы должны заботиться друг о друге.

– Я хочу, чтобы ты оставался с нами, – говорю я. – Мы позаботимся о тебе. Я, и Кэсс, и Ба. Мы снова станем одной семьей.