— Да.

Мальчик снова покосился на дверь, затем посмотрел на Ладлоу.

— Из-за вас меня убьют.

Ладлоу ждал.

— Ладно. Но очень тихо, хорошо? Пожалуйста!

— Конечно. Очень тихо.

И все же мальчик медлил. Ладлоу выпустил его руку и пристально посмотрел на него.

— Господи. Ладно. Идем.

Они пересекли длинную, широкую лужайку в свете луны. Там, где кончалась трава, начиналась узкая тропа, проходившая между рощицами молодых буков и кленов, а потом нырявшая в лес.

— Надеюсь, я вспомню, где это было, — сказал мальчик.

— Вспомнишь.

Тропа вела на север, в чащу леса. Свет здесь был слабее. Они сбавили шаг. Ладлоу чувствовал запахи сосны, влажной палой листвы и остывающей сырой земли. Не самое плохое место для Рэда, подумал он, если бы его отправили сюда не Маккормаки.

Воспоминания приходили яркими статическими вспышками, одно за другим.

Пикап съезжает с дороги, переворачивается, переворачивается.

Ветка в руках Дэнни опускается на него, когда он открывает глаза.

Выстрел у реки, голова пса внезапно исчезает.

Обнаженная Кэрри Доннел вылезает из постели.

Живые и мертвые.

— Гарольд!

Это звал с крыльца Маккормак.

Шедший впереди Гарольд замер.

— Эй, Гарольд! Где тебя черти носят?

— Шагай, — прошептал Ладлоу. — Не останавливайся.

— Мы не можем…

— Можем. Просто веди себя тихо.

Они свернули между двумя высокими соснами. Тропа сузилась. Колючий кустарник цеплялся за брюки Ладлоу. Несколько секунд спустя тропа вышла на небольшую поляну, заросшую высокой неподвижной травой, освещенную луной и звездами, потом вновь нырнула в лес. Они прошли несколько ярдов, и Гарольд остановился.

— Где-то здесь.

— Где?

— Я не знаю, где-то здесь, слева. Проклятье! Если бы у нас был фонарик.

— Не вопрос. Само собой. Вот вам фонарик, — произнес Маккормак.

Ладлоу услышал щелчок. Сзади вспыхнул свет, и они обернулись. Сперва свет ударил в лицо Гарольду, и Ладлоу различил темные силуэты двух мальчишек, стоявших по обе стороны мужчины. Затем луч переместился на его собственное лицо.

— Господь всемогущий, — сказал Маккормак.

Ладлоу прищурился от света.

— Я сказал себе, быть того не может. Так не бывает. Этот парень мертв. Но ты снова здесь. Чертов ты снова здесь. Никак не угомонишься, старик? Это просто гребаное чудо. Какого черта ты здесь делаешь?

— Я пришел за псом.

— За чем? За псом?

— Да.

Маккормак рассмеялся.

— Тебе нужен твой пес?

— Именно.

Луч сместился в сторону, на кустарник в нескольких футах позади него, и замер. Ладлоу не отрывал глаз от Маккормака. Увидел магнум 44-го калибра в его правой руке, увидел, что Дэнни держит дробовик. Пит Дауст казался безоружным. Ладлоу подумал о револьвере 38-го калибра в собственном кармане; интересно, видно ли его? Могут ли они догадаться о том, что он принес его с собой?

Он увидел, как Пит Дауст нервно переступил с ноги на ногу, и задумался, не желал ли тот тоже иметь при себе оружие. А может, у него было оружие. Спрятанное, как у самого Ладлоу.

— Вот твой чертов пес, — сказал Маккормак.

Ладлоу повернулся и посмотрел туда, куда показывал луч фонарика. Тело пса лежало на плоском камне рядом с буком. Оно снова было закутано в одеяла. Наверное, это сделала женщина. Как он и просил.

— Мы собирались похоронить чертову тварь завтра. Надо полагать, теперь придется хоронить и тебя. Ты создаешь кучу проблем, старик. Тебе нужен пес? Что ж, он будет твоим. На всю гребаную вечность. Тупой ты сукин сын.

— Отец…

Луч фонарика вновь переместился на Гарольда.

— Господи, Гарольд, иди сюда, придурок. Какого черта ты творишь? Почему ты просто не позвал меня, когда явился старик?

Гарольд неловко пошевелился за спиной Ладлоу, но не выполнил приказ Маккормака, а остался стоять там, где был. Ладлоу задумался о причине. Решил, что мальчику потребовалась немалая отвага, чтобы противостоять отцу хотя бы в этом.

— Отец, может, хватит? Может, остановимся на этом? Послушай, мы можем объяснить, что он пришел сюда, а потом вернулся, и мы…

— И мы что? Заставили его съехать с дороги, а потом попытались проломить ему голову? У тебя мозгов не больше, чем у него.

— Отец прав, — вмешался Дэнни. — Пора завязывать с этим старым пердуном. Это кончится здесь и сейчас.

Когда свет переместился от Гарольда к Ладлоу, тот упал на колени, повернулся боком, чтобы представлять собой меньшую мишень, и полез в карман за револьвером. Луч прошел над его головой, затем вернулся к нему, и Ладлоу дважды подряд выстрелил в источник света. Вторая пуля разбила фонарик, что-то врезалось ему в бок, он покатился по земле, и внезапно отовсюду раздались выстрелы, рев магнума Маккормака и дробовика. Ладлоу выстрелил снова, почти вслепую во внезапной темноте, в смутные движущиеся фигуры и яркие дульные вспышки, потом выстрелил в четвертый раз и увидел, как кто-то с криком падает на колени, а он сам снова перекатился и врезался во что-то мягкое, шевелящееся и влажное, пахнущее кровью.

Грудь Гарольда, вскрытая выстрелом, исходящая кровью, тяжело вздымающаяся у его щеки.

Наступила тишина. В тишине звучали стоны. Ладлоу слышал, как рядом всхлипывает Гарольд.

В неподвижном воздухе висел сильный, насыщенный запах кордита.

Ладлоу огляделся.

На ногах не осталось никого. Ни одного человека.

Его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Затем он увидел три фигуры, лежавшие в нескольких футах от него. Две шевелились в лунном свете, скребли ногами по тропе.

Третья не двигалась.

Стоны не смолкали. За звуком своего собственного тяжелого дыхания Ладлоу не мог разобрать, чьи они.

Мальчик рядом с ним снова всхлипнул и вздохнул. Его грудь шевельнулась и замерла.

Ладлоу приподнялся на локте. Кто-то впереди пытался встать. Ладлоу решил, что лучше сделает это первым, если сможет.

Поднявшись на колени, он почувствовал, как что-то глубоко впилось ему в левый бок, сразу над бедром. Лицо внезапно запылало, он покрылся