Глава 7

И Джон хотел бы

Выбраться снова в Мастонбери Джон сумел только в середине недели. К тому времени он узнал, что Вэла взяли в службу наблюдателей, и начинал в отчаянии думать, что подобно предыдущему премьер-министру он тоже «пропустил свой автобус». Даже Джун заполучила нового гения, как сообщила ему Холли. И, во второй раз покидая базу, ничего не добившись, он чувствовал себя полной никчемностью. Ему вновь посоветовали внести свою фамилию в списки Уайт-Уолтема и надеяться, что ему поручат перегонять самолеты. Что ему вдалбливали в школе? Важна не победа, важно участие. Вот если бы!..

Когда примерно в четверти мили по шоссе от Мастонбери его автомобиль зафыркал и встал, Джон усмотрел в этом символическое значение. Его стремление хоть как-то участвовать в войне застопорилось. Крыша опущена, и не хватает только дождя…

Он сунул голову под крышку капота на несколько не слишком плодотворных минут, когда голос у него за спиной произнес:

– Нужна помощь, сэр?

Джон выпрямился, вытирая руки носовым платком, и увидел, что на обочине стоит молодой летчик.

– Я в моторах разбираюсь.

– А я нет, – ответил Джон, спрашивая себя, а в чем он разбирается? – Буду вам очень благодарен.

Молодой человек снял форменную куртку и фуражку, бросил их на переднее сиденье и сунул белобрысую взлохмаченную голову под капот. Не прошло и пяти минут, как мотор проявил признаки послушания, точно упрямая лошадь в руках опытного жокея. Джон сидел за рулем, нажимая на педаль сцепления или отпуская ее по указаниям летчика. Тот захлопнул крышку капота с равнодушием специалиста и забрал куртку с фуражкой.

– Не давайте ему заглохнуть, сэр. Если вам не очень далеко, вы должны дотянуть.

– Ну, а вы? Вам до деревни? Так я хотя бы подвезу вас.

– Собственно, я направляюсь к «Форрестеру». У нас с ребятами увольнительная до семнадцати пятнадцати.

По виду – совсем мальчишка, которого и в пивную не пустят, подумал Джон, и он уже летает на истребителе над Францией!

– Садитесь, я вас отвезу. Моя фамилия Форсайт.

– Спасибо! Робертс Р.Д., лейтенант ВВС. Называйте меня Бобби. Так меня все зовут.

Оба было протянули и тут же отдернули руки, перемазанные в машинном масле, – и засмеялись обоюдной неловкости. Все еще посмеиваясь, молодой летчик забрался в машину, и Джон вывел ее на шоссе.

* * *

«Потому что в кузнице не было гвоздя». Финал нравоучительного стишка, объясняющего детям, как действие – или бездействие – приводит к неизбежным последствиям. Потому что в моторе сломалась (или перестала работать) какая-то деталька, Джон так и не доехал до «Герба Форрестера». Почти у самого поворота к Грин-Хиллу, и в добрых полутора милях от искомого трактира, он вторично заглох.

Новый осмотр только подтвердил грустный диагноз.

– Простите, что не смогу подбросить вас к «Форрестеру», – сказал Джон, извлекая из перчаточника трубку и распахивая дверцу.

– Пустяки. Но вы-то, сэр, как вы доберетесь домой?

– А я уже дома. Грин-Хилл, моя ферма, чуть выше по холму. Я пришлю сюда фургон с буксиром.

Все еще сидя за рулем, Джон чиркнул спичкой и раскурил трубку. Сквозь первые клубы дыма он разглядел, что лейтенант посмотрел в направлении, куда он указал, а потом обернулся к нему и поскреб подбородок.

– Знаете, мы можем и сами ее докатить.

– Но это же все-таки холм! – Джон улыбнулся.

– Я готов, сэр.

Джон выпустил новый клуб дыма. Что так, то так, подумал он, глядя на лицо молодого человека, который стоял у машины, уперев руки в боки, засунув фуражку за лацкан, растрепав волосы еще больше. Да, ты готов. И Джону почудилось, что ему ответил взглядом он сам.

– Попробуем!

* * *

В военное время, как подтверждают те, кто жил тогда, человеческие отношения словно убыстряются, и минуты воздействуют как часы, а дни становятся равны годам. Сдержанные натуры ловят себя на откровенности, в первом же разговоре о себе рассказывается все, за одно утро возникают привязанности на всю жизнь. Словно материальные ограничения, налагаемые войной, порождают и потребность экономить время. И это было правдой даже для Форсайтов. А из того, без чего привыкают обходиться, первой за борт летит осторожность – качество, в дни мира обоготворяемое, священный девиз этого племени.

Такую метаморфозу и пережил в эти минуты Джон Форсайт – как предстояло пережить ее до конца войны еще многим из его близких. За помощь с машиной он убедил юного летчика остаться перекусить, и застольный разговор продолжился за кофе в саду. Лейтенант оказался общительным симпатичным молодым человеком, ерошившим волосы всякий раз, когда обдумывал свое мнение и внимательно выслушивал мнение Джона. В нем чувствовалась застенчивость, и в целом он был гораздо скромнее и серьезнее, чем Джон имел обыкновение представлять себе самонадеянных юнцов в летной форме.

Джон заметил, что завидует ему и его товарищам в Мастонбери.

– Думаю, вы свое сделали в прошлую войну, сэр, – ответил Бобби. – Не принимайте к сердцу, сэр. Сельское хозяйство кормит нас всех.

Они заговорили о ферме, и тут Джон заметил, что Бобби подавил зевок.

– Думаю, вам теперь редко дают увольнительные.

– Верно. Особенно с тех пор, как во Франции дела пошли туго. Мне-то ничего, а вот моим родным это тяжело. – Он запустил пятерню в волосы и погрустнел. – Если бы нам дали полные сутки, я попробовал бы добраться домой.

– А где ваш дом, лейтенант Робертс? – спросила Ирэн.

– В Ричмонде, мэм. Вернее, под Ричмондом.

– Неужели? – спросил Джон с удивлением. – А где именно?

– Между церковью и военным мемориалом, в одном из коттеджей там, – объяснил Бобби.

Джон сразу понял, о каких коттеджах идет речь.

– Поразительно! Мое детство прошло всего в двух милях оттуда. В Робин-Хилле.

– В этом чудесном старинном доме? – Лейтенант снова взъерошил волосы. – А я всегда думал, что он принадлежит какому-то пэру. Это же…

Джон засмеялся и начал набивать трубку.

– Не смущайтесь! Это не я. Он купил дом у нас в двадцатом году.

– Черт! А я родился в двадцать первом. Наверное, вам жалко было с ним расставаться.

Джон усмехнулся и зажал трубку в зубах. Ирэн мягко попросила:

– Расскажите про ваших близких.

– У меня только мать и сестра. Отец умер два года назад.

– Как грустно!

– Спасибо. Сестренке было тяжелее, чем мне. Ей сейчас только пятнадцать.

– Она похожа на вас?

Лицо Бобби просветлело.

– Ну, нет! К счастью для нее. У нее волосы по-настоящему рыжие, и она уже сейчас красавица…