не меньше часа по такой погоде, и, откинувшись на мягкую кожу сидений, прикрыл глаза. До назначенной Берией встречи оставалось мало времени. И для сна придётся урывать любую минуту.

Буэнос-Айрес. Госпиталь Итальяно. 16 января 1951 года.

Едва сестра вышла после раздачи утренних лекарств, как дверь в палату распахнулась, и на её пороге нарисовался тот самый El Gato, тот самый, про которого рассказывал Салливан, и который вытащил его тело из той бойни, в Мисьонес.

Уолш прикрыл глаза и отвернулся к стене, имитируя сон. Он в смятении думал, как ему вести себя с этим русским. Если он, конечно, действительно, русский. С одной стороны, это — спаситель, против фактов не пойдёшь. А с другой — противник, нет, пока ещё не враг, такой доктрины ещё не было, но деятель из конкурирующей службы. Такой вот затык получается.

— Эй, старина! — послышалось насмешливое. — Не изображайте сладкий сон, вам не идёт ложь… Дыхание выдаёт вас с головой. Вы же всё-таки не полевой агент, а резидент, суть — работник по большей части кабинетный. Зачем эти игры, в которых вы обязательно проиграете профессионалам.

Уолш недовольно повернулся и, бросив на «спасителя» острый взгляд, нехотя бросил:

— А вы, стало быть, оперативник? Так вы работаете на Советы, не так ли?

Сеньор Ортега, так, помнится тот представился при первой встрече, широко улыбнулся:

— А я вот и не стану скрывать: да, я работаю на советскую разведку. И, похоже, в Мисьонес нас свела одна и та же цель. Или я не прав?

— Смотря что вы подразумеваете под целью, — буркнул Уолш, лихорадочно ища, что противопоставить натиску русского.

— Например, нацистские преступники, решившие потешить свои неудовлетворённые несколько лет назад амбиции и под патронажем местного диктатора и поклонника Муссолини реанимировать очередной Рейх. Или я не прав?

— Возможно, — уклончиво ответил Редрик. Сеньор Ортега рассмеялся.

— Значит, мы в одной лодке, приятель. Иначе с какого такого перепугу в одном месте, заметьте, не самом популярном в мире, вдруг пересекаются пути агентов двух крупнейших разведслужб, не имеющих на постоянной основе, кстати, здесь собственной резидентуры.

Уолш неопределённо пожал плечами. Русский заметил это и кивнул каким-то своим мыслям.

— Ладно, друг мой, меня совершенно не интересуют ваши пароли и явки, я пришёл продолжить сотрудничество.

Уолш даже попытался сесть от изумления, но только острая боль в груди не дала ему столь активно проявить своё изумление.

— Лежите-лежите, — русский поправил ему одеяло. — Понимаю, звучит диковато. Но давайте посмотрим на дело с другой стороны. И вам, и мне нужны нацистские преступники, так?

Уолш нехотя кивнул. Русский просиял.

— Во-о-от! В этом, по крайней мере, ясно, что наши цели полностью совпадают. А вот дальше придётся выстраивать отношения на основе обоюдного доверия и паритета. И ваша, и моя позиции имеют свои сильные и слабые стороны. Из слабых сразу отмечу ваши большие невосполнимые потери и отсутствие развитой агентуры здесь у меня. Надеюсь, я точно расставил акценты?

Редрик опять кивнул.

— Отлично. Из сильных сторон и у вас, и у меня наличие определённой информации. Мы оба знаем, что в этой стране нашли прибежище беглые немецкие физики-ядерщики, на это указывает много фактов, не стану их сейчас перечислять, они нам обоим хорошо известны. Нам также известно, что их работу прикрывает местная полиция, негласно, конечно. В тёмную, но по указке самого Президента Перона.

— Полиция здесь столь же продажна, сколь и во всех странах этого континента, — прохрипел Уолш. Русский посмотрел на него с повышенным вниманием.

— Можете меня поправить, но и вы до недавнего времени работали не в Аргентине… Можете играть в открытую, только так мы сможем победить в этой игре не по нашим правилам.

Уолш сморщился.

— Да. Я был резидентом в Чили.

Сеньор Ортега снова кивнул:

— Получается, что мы оба — одни в голом поле.

— Ну, не совсем, — опрометчиво проронил Редрик, а русский тут же насторожился.

— Черт, я должен был об этом сразу догадаться… Откуда бы вам меня знать, если я в этой стране первый раз, да и против вашего брата пока ещё работать не приходилось. Здесь есть кто-то, кто знает меня по Европе?

— Да. Даже более того — он из Москвы.

— Кажется, я начинаю понимать…

Сеньор Ортега присел на табурет рядом с постелью Уолша, закинул ногу на ногу.

— Это, случаем, не тот ли резидент, которому у нас недавно прищемили хвост в столице, и он успел ринуться в бега?

— Я вам ничего не говорил, — поспешно вставил Уолш, русский успокаивающе поднял руку.

— Да какая теперь разница! Если мне не изменяет память, он специализируется по физикам, и ядерщикам — в том числе.

— Да, он работал в Москве по этой теме. Поэтому его и прислали сюда.

— Отлично! И сейчас он…

Уолш насупился. Русский положил руку на его кисть под одеялом:

— Оставьте, старина, я и сам предполагаю, где искать этого господина. Он наверняка направился в Сан-Карлос-де-Барилоче, уютное гнёздышко для беглых нацистов.

Уолш молчал.

— Вы поймите, мне от вас совершенно ничего не нужно. Просто так уж сложилось в этой стране и именно в этот временной период, что мы работаем практически в одном направлении. Ни вашему государству, ни моему правительству не нужна атомная бомба в руках этого самодура Перона, ведь так?

Редрик кивнул. Русский продолжил:

— И вы наверняка догадываетесь, что я в самом скором времени отправлюсь в эту обитель германской чистоты и пунктуальности. И с отнюдь не добрыми намерениями.

— Да уж, в этом я как-то и не сомневаюсь, — поёжился Уолш.

— Тогда в ваших интересах обеспечить меня каким-то паролем к вашему человеку или опознавательным знаком, чтобы при встрече мы с ним не стали палить друг в друга одиночными выстрелами и очередями, а спокойно приступили к взаимовыгодному сотрудничеству.

Уолш помолчал, пытаясь осмыслить предложение русского агента. Со всех сторон выходило, что придётся идти на сотрудничество. Ведь Салливан знает этого El Gato в лице, а русский его — нет. Вот и начнётся перестрелка при встрече ещё до того, как они успеют обменяться хотя бы парой слов. И вся операция — коту под хвост. Ведь, как ни крути, этот «сеньор Ортега» — профессионал в поле, оперативник, потенциальный убийца. А Джон — резидент, интеллектуал. Правда, с ним Хопкинс, и это, конечно, слегка уравнивает шансы. Но и русский здесь наверняка действует не в одиночку. И его связи нам пока неведомы. Но одно то, что он пошёл по из следам без сильной огневой и тактической поддержки, о многом говорит.

— Да, кстати, — вдруг вспомнил Ортега, — в вашем